Белый шатер, распростертый надо мной, отдельный закуток, голоса за матерчатой стенкой перегородки. Разобрать, о чем там говорят раненые и доктора, не получалось, все восприятие забивала адская жажда.
К счастью, рядом нашелся графин. Преодолев слабость, я дотянулся рукой и, приподнявшись на койке, осушил посуду в несколько мощных глотков. Резерв я почувствовал после первого и не смог отказать себе в удовольствии наложить на себя диагностическую печать.
Что можно сказать о моем состоянии? Все вернулось в норму, хотя организм придется чистить от забившей ткани магии. Немного, но все же есть — сказалось отсутствие контроля после восстановления.
Знал ли я о последствиях применения ответных мер? Разумеется. Не так уж и сложно оказалось настроиться на канал, поддерживающий метеоритный дождь, а потом ответить тем же. Тяжелее было сформировать достаточно мощный удар, чтобы устроить там маленький филиал ада.
Просто для того, чтобы показать, насколько это опасно — соваться к Российской Империи. А мое состояние — временное неудобство. Судя по всему, я пробыл в беспамятстве всего часов пять-шесть, и еще через пару уже буду в полном порядке.
В палату заскочила девушка в белом переднике со следами крови. Бегло осмотрев меня, она кивнула то ли мне, то ли своим мыслям, после чего ушла. А я стал стягивать с себя датчики и выбираться с лежака.
Одежды на мне не осталось — только рубашка пациента, завязанная на спине и заднице. Воздух был прохладным, а пол полевого госпиталя — ледяным. Но меня это лишь взбодрило. Так что на выход из своей личной палаты двинулся уверенным шагом.
Шум я слышал и раньше, а теперь смог наблюдать, что происходит за занавеской. И, честно признаться, зрелище меня не особенно порадовало. Десятки коек были заняты ранеными бойцами. Практически все — с осколочными ранениями, перевязанные и зафиксированные.
Между рядов носились сестры милосердия и несколько докторов. И ни одного одаренного на весь госпиталь.
— Иван Владимирович, вы очнулись? — встала рядом уставшая доктор, вынимая пачку сигарет из нагрудного кармана.
Ее халат был заляпан кровью, алые разводы остались на лице, позволяя дорисовать, где у женщины находилась маска. Потухший равнодушный взгляд, лишенный эмоций голос. Хотя ей явно было около тридцати, выглядела доктор на все сорок пять.
— Очнулся, — кивнул я. — А вы?..
— Ольга Никифоровна Гончарова, — представилась она, вставляя сигарету в рот. — Местный главврач и единственный оставшийся на ногах хирург нашего госпиталя. Давайте я вас осмотрю и отпущу. Ночка предстоит тяжелая, нам еще десяток операций нужно провести, пока транспорт ребят не заберет.
Я кивнул, не став спорить. По лицу Ольги Никифоровны было заметно, что любые мои попытки отказаться будут ей проигнорированы, и в лучшем случае она попросит тех солдат, что еще могли ходить, помочь меня спеленать, как буйного.
— Я полностью восстановился, госпожа Гончарова, — заверил я, садясь обратно на свою койку. — Лучше скажите, почему на весь госпиталь у вас ни одного чародея…
— Ну да, будто их вот так просто можно на фронт завлечь, — фыркнула она, снимая с шеи фонендоскоп. — Не знаю, как у вас там в Москве, а у нас в России люди не торопятся рисковать. У меня в подчинении одни студентки, чьи родственники оказались на фронте. Им так легче. Трое коллег, мобилизованных добровольно-принудительно. А все эти светила сидят в безопасности в больших госпиталях и ждут, когда им пациентов доставят на блюдечке с голубой каемочкой…
Не прерывая разговора, она прослушала меня, замерила пульс по дешевым наручным часам. Наконец, заставила меня пройти неврологический тест и лишь после этого кивнула.
— Все, ваше благородие, свободны. Можете отправляться куда бы вы ни собирались. А мне надо поспать хоть немного.
Я проводил ее взглядом, даже не подумав останавливать вымотанную до крайности женщину. Гончаровы ведь дворянский род, крупный, богатый и влиятельный. Однако как-то Ольга Никифоровна здесь оказалась. Или просто однофамильцы? Такое тоже случается. Впрочем, это не мое дело.
Мое дело лежало по ту сторону моей палаты в количестве нескольких десятков парней и мужчин, страдающих от ран. И если я не могу загнать в этот госпиталь парочку сильных чародеев, то это не значит, что я просто возьму и уйду.
Выйдя в общее помещение, я окинул взглядом обстановку, после чего подозвал ближайшую медсестру жестом.
— Что вы хотели, ваше благородие? — спросила она.