— Играть умеешь? — шепнул я Бульмяку.
— Прорвемся, — ответил тот.
— И каковы же будут условия игры? — спросил Пистон. — Победа над тобой? Она едва ли принесет мне удовлетворения. Если честно — совсем не интересно. Я бы лучше выбрал шпаги.
— Не только победа, — ответил я. — Сыграем на ставку.
— На какую? На монету? — усмехнулся Пистон и все остальные его «шестерки» гоготнули.
— Предлагаю такую ставку: имение Сертаковых, которое ты у одного из их представителя забрал, — я глянул на Иосифа, — против жизни Иосифа.
Повисла тишина — все переваривали сказанное.
— Что?! — Иосиф аж подпрыгнул на месте, едва осознал мои слова.
Но я даже не обернулся — пристально смотрел на реакцию Пистона. Тот был удивлен и сбит с толку. Впрочем, как и все остальные.
— Ты уверен? — после долгой паузы спросил он.
— Саня, переговорить надо бы… — прошипел в самое ухо Иосиф, переминаясь с ноги на ногу.
— Потом, после игры, — отмахнулся я.
— Саня, я ведь могу после игры вообще уже ничего не сказать! Саня…
Я отмахнулся.
— Я уверен, — ответил я, глядя в глаза Пистону.
Тот от такого крутого поворота явно растерялся, но быстро взял себя в руки, кивнул:
— Хорошо. Играем.
И переведя взгляд на Иосифа, криво ухмыльнулся.
— Заберу не только твое поместье, но и твою жизнь!
И говорил он без шуток.
— Саня… — одними губами прошептал Иосиф. — Пушкин… Я же… ты же…
— Не отвлекай!
Пистон заметно приободрился, кажется, только сейчас понял, какая ставка ушла на стол. Жизнь человека!
Раздали карты.
Мне пришла откровенная мелочь. Иосиф увидел это из-за спины и громко застонал, словно ему в спину вонзили нож.
— Иосиф, присядь пока в сторонке, — сквозь зубы процедил я.
Пистон, без проблем считав реакцию Иосифа, улыбнулся. Я же ушел в оборону, сделав лицо «кирпичом». Бульмяк тоже молчал, но короткий взгляд в мою сторону был полон недоумения. Здоровяк как бы спрашивал — участвовать в этом у него нет желания, но коль принялся, то надо выручать Иосифа.
Я отвел взгляд.
На самом деле весь этот спектакль был тщательно продуман — только вот знал об этом только я. Иосиф действительно расстроился, увидев мои карты. Но ведь игра только началась. Так что расстраиваться рано. Нужно играть.
— Обмен! — гундосо произнес Пистон, швыряя карту на стол.
Семерка «пики».
Я кинул в ответ, взял две карты. Бульмяк поддержал.
— Хожу, — произнес четвертый игрок — кто-то из третьего курса, тоже завсегдатай этого помещения.
Его я и выбрал первой жертвой.
Через один круг я уже точно знал, что у него на руках. Еще через один — заставил его скинуть «червового» короля. Бульмяк, этот простоватый здоровяк, неожиданно хорошо подыграл мне, и противник злобно прошипел:
— Я — пас!
И сбросил карты.
Настала пора хмуриться Пистону. Он пошел в контратаку и целью его стал Бульмяк. Пришлось поддержать здоровяка, не давая загрузить того.
Взяли прикуп, и он принес сюрпризы. Считав реакцию Бульмяка, я понял, что у него пошла руда — хорошая карта. Мне пришла средняя масть, Пистон закрылся — понять, что у него не представилось возможности.
Очередной круг позволил кое-что понять. У Пистона была пара и он держал ее, намереваясь сыграть в решающем раунде. Бульмяк держал валета и короля, желая таранной атакой загасить противника. Нет, так не получится.
Нужно аккуратней.
Я скинул десятку, взял туза.
А вот теперь пора!
Открылся Бульмяк. Но его карту перебил Пистон. Довольно хихикая, он побил его короля.
Но последнее слово было за мной.
— Игра окончена! — произнес я, покрывая пару Пистона тузом и поднимаясь с места.
Пистон ошарашено смотрел на свои карты, потом переводил взгляд на мои и вновь глазел на свои. В его голове подсчет карт был другим.
«Верно, — ухмыльнулся я. — Это я захотел, чтобы ты думал, что у меня другая карта».
— Нет! Не закончена! — внезапно прорычал Пистон, тоже поднимаясь с места.
Я обернулся.
— Ты забыл правила? — спросил я.
Потом повернулся ко всем собравшимся.
— Или вы придумали какие-то новые правила? — я вновь повернулся к Пистону. — Или ты отказываешься от своего обещания.
Это было страшнее всего — Пистон не мог отказаться от собственного слова, иначе его авторитету пришел бы конец. Но не только авторитету — слухи бы червем изъели бы репутацию всего его рода.
— Ты проиграл, Пистон, — с нажимом произнес я. — Имение, которое ты забрал у Иосифа Сертакова, теперь вновь принадлежит ему — я публично, при всех, дарю ему его.