Браун отошел в сторону. Когда вдали послышался гул машины, я понял, что он пошел встречать загадочного гостя.
Машина остановилась, хлопнула дверь.
Я дернул руку, но та была прикована крепко. Наручник просто так не сорвешь. Если только саму руку себе не отрежешь.
Приближающиеся гулкие шагу заметно прибавили мне нервозности.
А когда плотная волна эманаций силы, следующая впереди своего хозяина, ударила мне в лицо, я уже знал, кто передо мной появится.
Не ошибся.
— Доброго здравия, Григорий Ефимович, — полным уважения и трепета голосом произнес Браун.
Одна из загородок со скрипом открылась, и ко мне подошел старец в монашеском одеянии.
Это был Распутин.
Он вошел в помещение плавно, словно проплыл. Все учтиво преклонили перед ним головы — и Браун, и охрана. Было видно, что почитаемость здесь Распутина велика. Только я вызывающе посмотрел на старца прямо, без всяких поклонов и услужливости.
Распутин на это никак не отреагировал.
— Владыка, — произнес Браун, явно побаиваясь гостя. — Вот про него я вам и говорил.
— Одержимый, — прохрипел Распутин, глядя на меня недобрым взглядом. — Одержимый бесами.
Брану неопределенно пожал плечами.
— Как вы и просили, — уточнил Браун после паузы, явно не зная как заполнить образовавшуюся неловкую паузу. — По вашему поручению, доставил.
— Ты хорошо поработал, сын мой. И тебя жжет награда.
От этих слов глаза Брауна жадно вспыхнули.
— Я дарую тебе повышение. Теперь ты будешь моим советником, с исполнением обязанностей алтарника.
— Спасибо, владыка! Это большая честь для меня! Я оправдаю ваше доверие.
Браун едва не упал в ноги.
Теперь все становилось понятно. Браун на самом деле не просто хотел поиграть со мной в карты тогда, он в тот момент прощупывал меня, смотрел — тот ли я самый, который нужен Распутину. Вот ведь черт! Не люблю я эти игры с двойным дном. И видимо до последнего сомневался, раз после того раза я еще некоторое время ходил спокойно на свободе. И лишь когда сам Распутин увидел меня в Зимнем саду во Дворце Императора, то участь моя была решена.
Про повышение до алтарника и советника Брана, тоже рождало интересную версию. У Распутина своя организация, причем явно религиозного толка. Не мудрено, что такой персонаж создал секту. Оставалось только загадкой насколько она была мощной. Судя по тому, что в ней числился, как минимум, глава рода Браунов, то можно было предположить, что весьма влиятельная.
Распутин медленно подошел ко мне, начал рассматривать со всех сторон, словно какую-то вещь или товар на витрине. И вдруг начал говорить сухим трескучим голосом:
— Играет в карты — грех. Пьет вино — грех. Имеет внебрачные связи с женщинами — грех. Кругом одни грехи у этого человека. Одержимый.
Браун нервно облизнул губы, кивнул:
— Одержимый.
— Вы везли меня сюда, чтобы за грехи отчитать? — спросил я. — Тогда могли бы для разминки с себя начать.
Распутин посмотрел на меня, и я вдруг почувствовал, как мою голову словно обхватил стальной обруч. Ментальная сила сдавила меня так, что я закричал и упал на пол. Попытки применить ответный Дар не увенчались успехом — я просто не смог вообще к нему воззвать. Если бы не наручники, которыми меня приковали к стулу, то я бы укатился от боли куда подальше. А так словно пес на привязи нарезал круги вокруг сиденья.
Валялся на полу я минуты две, пока Распутин не ослабил ментальное воздействие.
Тяжело дыша, я глянул на него. Хотел обложить ругательствами, но не успел — охрана накинулась на меня и как следует отметелила.
— Одержимый, — вновь повторил Распутин, отходя в сторону. — Нужно выпустить гной наружу.
И достал вдруг нож.
Оружие было необычным, ритуальным — это сразу бросалось в глаза по кривому лезвию и рукояти, украшенной рунами и магическими штучками. К нижней части рукояти была привязана веревочка, на которой болтались черепки каких-то грызунов. В глазницы были вставлены красные камешки.
— Зачем вам нож? — морщась от боли, спросил я.
Я не надеялся, что Распутин сделает мне одолжение и ответит, но тот внезапно произнес:
— В тебе таится ересь. Твою душу нужно очистить от нее.
— Нельзя! — вскрикнул я.
Теперь становилось понятно, что Распутин каким-то образом тоже мог чувствовать Архитектора, но вместо того, чтобы найти способ уничтожить его, он просто хотел убить меня. Смерть моя привела бы к самым плачевным последствиям — Архитектор бы вырвался наружу и тогда… Катастрофа!