— Из гимназии меня выгонят, — призналась она.
— За что? Ты же хорошо учишься, — заметил я, проходя ближе.
Вновь всхлипнув, Катя принялась объяснять.
— Потому что она теперь платная будет с сентября, — сестра прервалась для судорожного вздоха, вытерла слезу и продолжила: — Её приватизировали, и теперь месяц обучения будет стоить девятьсот рублей. Большинство моих одноклассников — богатые, они могут себе позволить такую цену. А я не могу!
Это действительно серьёзная проблема.
Катя была умной девочкой и получила место в гимназии по реальным заслугам. Это было одно из лучших учебных заведений города, и после выпуска из этой гимназии имелись весьма неплохие перспективы на дальнейшую карьеру.
— А почему сразу не сказала? — спросил я, садясь на кровать и обнимая сестрёнку.
— Родители запретили, — обняв меня в ответ и уткнувшись мокрым носом мне в плечо, всхлипнула Катя. — Денег у нас всё равно нет, так что переведусь в обычную школу. А тебя расстраивать никто не хочет. Ты-то уже точно в академию поступишь после экзамена. А так волноваться только станешь. Прости...
— Сестрёнка, не надо извиняться, — погладив её по спине, вздохнул я. — Со своей учёбой я сам разберусь. И с гимназией твоей помогу. В сентябре же только платить нужно?
— Как ты поможешь? — удивилась Катя.
— Ну, я на кое-что способен, знаешь ли. Тебе повезло с братом, я способный парень, — усмехнулся я. — Не переживай, порешаем мы с твоей гимназией.
— Но как?!
— Красиво!
Я чмокнул её в макушку и, расцепив объятия, направился к выходу из комнаты.
— Не плачь и не переживай, всё будет хорошо, — обернувшись, напоследок сказал я. — Обещаю!
Уже лёжа в постели, я заново обдумывал всё, что случилось за последнее время.
Семья в бедственном положении. И самый простой путь, чтобы ей помочь, — это бросать учёбу и прямо сейчас искать работу, хоть вагоны разгружать, чтобы хоть какие-то деньги зарабатывать. Но это неправильный путь. Хрена с два я так заработаю много и быстро. Учёбу сестре точно оплатить не смогу.
А вот вариант заработать денег, вернувшись в академию, есть. И я должен его использовать. Я должен помочь родным, и я это сделаю.
Глава 21
В академию я прибыл ближе к вечеру, отпуск заканчивался только с завтрашнего дня, а сегодня я ещё был предоставлен самому себе. Ужин уже прошёл, а до отбоя оставалось время. Народ шатался по территории, морально готовясь к новому дню, и на моё появление никто внимания не обращал. Так что я без проблем получил форму и сдал гражданскую одежду.
А в казарме встретил Орешкина. Гриша сидел на своей койке и, судя по движению дымки вокруг его тела, тренировал укрепление. Что было бы удивительно, если забыть о том, что с нами случилось, но он получил три пули, и теперь всерьёз загорелся обучиться защите. В меня ведь тоже стреляли, но только плечо выбили. Наглядный пример необходимости тренировок просто не мог не повлиять на моего друга, каким бы бесшабашным тот ни был.
— Привет, — поздоровался я, садясь на свою койку.
— О, привет, Гарик, — улыбнулся Орешкин, протягивая мне руку.
— Как ты? — спросил я, отвечая на рукопожатие.
— Да вот, тренируюсь, — пожал плечами Гриша. — А то не хочется больше в больнице валяться.
— Прогуляемся? — предложил я.
Орешкин кивнул, и мы вместе покинули казарму. Направились сразу к спортивной площадке, по опыту зная, что там в это время никого нет. Учитывая всю ту подготовку, что нам давали, сил на то, чтобы заниматься ещё и в свободное время, у курсантов просто не оставалось.
— Ты не передумал Лисицких наказывать? — спросил я, когда мы с Гришей встали на середине площадки.
Отвечать сразу друг не стал. Ему потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями. Было видно, что ему непросто вести этот разговор.
— Не знаю, Гарик, — наконец, признался Орешкин. — С одной стороны, конечно, очень хочется их наказать по-крупному. А с другой... Ты бы знал, как я не хочу отца в это дело посвящать. Я батю знаю, он же всю академию разгонит за то, что произошло. Он же за меня этих Лисицких размотает, засудит, по миру пустит, не посмотрит, что благородные. Тем более, мы омские, нам на новосибирских плевать. Но я и так уже ему столько проблем создал. Я же не подарок.
Я хмыкнул. О том, что сын у Орешкина-старшего не просто шебутной мальчишка, а реально заноза в заднице, я знал и без этого признания. Но Гриша сумел меня удивить тем, что сам осознавал это.