— Виталя, едем дальше, — воспользовавшись «Оракулом», отдал приказ я.
Когда Слуга занял место водителя, и «Монстр» покинул временно оккупированную нами парковку, я подумал еще об одной вещи.
Хорошо, что Юлия Александровна умерла не от нашей руки. Отец бы не смог с этим жить. Да и я вряд ли бы так уж равнодушно прошел через такой опыт.
Не говоря уже о том, какой получился бы рычаг давления на наш род у государя, если бы мне пришлось казнить собственную мать.
Асфальт бросался под колеса, машина шла плавно — за дорожным полотном на моей земле следили.
А сам Михаил II? Он ведь так и не смог избавиться от супруги, с которой прожил десятки лет бок о бок. Несмотря на все, что Юлия Александровна совершила, царь не нашел в себе сил расправиться с ней.
И, честно говоря, если бы он продолжил тянуть с решением, вероятнее всего, простил. Он же предоставил ей царские условия в казематах. Ни в чем Юлия Александровна не знала отказа, пока находилась взаперти под Кремлем.
— Все в порядке, Дмитрий Алексеевич? — спросил Виталя, бросив на меня крайне обеспокоенный взгляд через зеркало заднего вида.
— Да, — кивнул я.
И мы, наконец, приехали.
Сотрудник ратуши открыл мне дверь машины, и вылезая наружу, я еще раз проанализировал свое состояние. Что ни говори, а я чувствую себя подавленным.
А ведь вскоре и мой биологический отец будет официально признан мертвым. Его мозг фактически девственно чист. Как личность Михаил II больше не существует. Что я почувствую, когда и его история закончится?
Судя по тому, что в груди поселился неприятный комок, ничего хорошего.
* * *
Кремль, медицинский блок.
Игорь Михайлович вошел в палату государя и присел на краешек установленного рядом кресла. Лицо Михаила II было безмятежно, хотя глаза заметно ввалились, и щеки стали меньше. Впрочем, на больничной койке мало кто набирает вес.
В соседней комнате дожидался Константин Владимирович Ерофеев. Целитель уже попробовал применить свои способности, но, как и ожидалось, никакого толка. Магия оказалась бессильна — слишком много времени прошло.
Игорь Михайлович смотрел на своего биологического родителя и раздумывал, стоит ли оставлять государя вот так лежать. Конечно, о том, чтобы править страной, никакой речи не идет. Но ведь можно обеспечить уход, подобрать хорошую лечебницу с молчаливым персоналом, который не станет рассказывать о новом пациенте.
С другой стороны это будет издевательством над памятью о государе.
Михаил II совершил то, что во всем остальном мире до сих пор не удавалось никому. Он действовал законными путями и задавил высшую аристократию в стране, сколотив в Русском царстве абсолютную монархию. Вел войны с соседними государствами, никогда не выступая агрессором, но всегда подписывая мирный договор с выгодой для страны.
Что уж говорить, вся Речь Посполитая отошла русской короне именно благодаря Михаилу II и его планам.
И как после этого можно допустить, чтобы в учебники истории попала хотя бы строчка о том, что в результате удачного покушения такой великий правитель окончил свою жизнь в монастыре, не способный понять, как держать ложку?
Виталий Игоревич Можайский нанес самый серьезный удар, на который был способен. Русское царство еще не скоро забудет своего царя, и оттого, какое решение примет его официальный наследник, будет зависеть, каким запомнят Михаила II Милославского. Каким его будут видеть потомки.
Вздохнув, Игорь Михайлович взял кисть царя и чуть сжал ее в пальцах.
— Прощай, отец. И спасибо тебе за все, что ты сделал для страны, — произнес цесаревич. — Знай, что я сделаю все, чтобы ты мог бы и дальше мной гордиться. Я приложу для этого все свои силы. Обещаю.
Поднявшись на ноги, Игорь Михайлович покинул палату, не оборачиваясь. Ни один показатель на многочисленных мониторах не изменился, пока звучал голос наследника престола. Ни один мускул в теле государя не дрогнул, отозвавшись на слова.
Михаил II был уже мертв. А на койке оставалась лишь пустая оболочка.
* * *
Красноярск, главный зал ратуши. Князь Романов Дмитрий Алексеевич.
Зал был заполнен так, что некоторым не хватило расставленных стульев, и теперь гости вынуждены были стоять. Впрочем, никто не посмел жаловаться — слишком интересно было журналистом, слишком хотелось первыми засвидетельствовать сенсацию и объявить о ней лично.
Нестор Петрович шагал рядом со мной, держа в руках толстую папку. Боярин Островерхов демонстративно не обращал внимания на корреспондентов. Градоначальник Красноярска смотрел строго перед собой до тех пор, пока мы не подошли к предназначенной для нас сцене.
— Прошу, Дмитрий Алексеевич, — произнес он, выдвигая мне стул.
— Благодарю, Нестор Петрович, — ответил я, занимая место.
Сотрудники уже все подготовили к пресс-конференции. На длинном столе, за который сейчас садились бояре Красноярского княжества, оказавшиеся сегодня в столице, расставили микрофоны, установили таблички с именами и указанием должностей. Естественно, не обошлось без напитков для каждого.
Пока я ждал, когда все займут свои места, листал папку, принесенную Нестором Петровичем. Статистические данные по городу, прогнозы специалистов, предложения по улучшению инфраструктуры княжества. Что-то я подписывал сразу, что-то откладывал в сторону.
Боярин Островерхов сразу же сортировал документы согласно моим пометкам — на доработку, сразу в архив, а что-то и вовсе выбросить. Я вернул ему папку, когда закончил просматривать документы. И только после этого повернулся к заполненному людьми залу.
— Итак, господа, — включив свой микрофон, заговорил я. — Долго говорить не стану, вы все и так знаете, какой успех совершило Русское царство в Красноярском княжестве. Благодаря совместным усилиям сразу ряда научных организаций нам удалось создать принтер, который печатает универсальные сердца. Первая такая операция уже проведена, и признана успешной.
Я сделал паузу, оглядывая молчащих журналистов.
— Успех этот позволяет сделать огромный шаг вперед для медицины нашей страны, — произнес я. — Сразу поясню, что это значит — для тех, кто не разбирается в теме. Эта операция по трансплантации универсального сердца стала первой в мире. Единственный близкий аналог — установка аугментации от корпорации «Армтек».
Заметив пару поднятых рук в зале, я продолжил речь:
— В чем разница между этими двумя технологиями? — задал я вопрос, и тут же пояснил: — Аугментация в этом случае это всегда огромный риск отторжения. Потому что речь идет не об органе, а о крайне сложном и высокотехнологичном устройстве. Искусственное сердце, предлагаемое корпорацией «Армтек», это машина, фактически насос, который перекачивает кровь в теле пациента. И как любой прибор, он требует не только особых условий использования для владельца, но и сложного технического обслуживания. И чем старше такое сердце, тем чаще придется его чинить. Как вы понимаете, это означает, что однажды обратившись в корпорацию, пациент оказывается до конца своих дней обязан оставаться клиентом корпорации. Иначе его жизнь будет крайне короткой.
Я взял паузу, чтобы глотнуть воды. За это время в зале, кажется, даже не вздохнул никто.
— Сердце, которое изготовил наш принтер, — продолжил я, — это полноценный орган, который полностью соответствует требованиям организма. После пересадки нашего сердца не будет никакого отторжения, пациенту не придется жить на иммунодепрессантах, чтобы собственный организм не повредил чужеродное тело. Также наше сердце может расти вместе с пациентом, как любой другой орган, это не машина, это действительно часть человеческого тела, такая же естественная, как и то сердце, которое оказалось повреждено. Операция, которую провел один из лучших хирургов Русского царства, Булат Дамирович Ахметшин, была проведена на ребенке, попавшем в аварию. Когда закончится послеоперационный период, в жизни мальчика ничего не изменится — она будет полноценной, без дополнительных лекарств, ограничений или других проблем.