Собственно, это и послужило официальным поводом «разрешить» мне вырваться за пределы Красноярского княжества. А встреча с канцлером Франции, который прямо сейчас принимал отчеты у соотечественников в посольстве, чтобы подготовиться к визиту в Кремль, это уже совпадение.
Играть в такие игры, изображая случайные встречи, мимолетные знакомства и совершеннейшие совпадения — пока что еще надолго останется уделом Игоря Михайловича Милославского и помогающего ему Емельяна Сергеевича Невского. Потому как цесаревич на сегодняшний день не имеет в обществе нужной поддержки, за ним, по сути, только силовики. Это весомо, разумеется, но мало.
Клан Романовых-Демидовых тоже поддерживает Игоря Михайловича. Но здесь и кроется проблема: больно много у нас недоброжелателей. И само наше присоединение к фракции цесаревича может быть воспринято нашими врагами, как руководство к действию против наследника престола. Конечно, об открытом противостоянии речи не идет, но испортить жизнь окружающим они могут крепко.
Михаил II не просто так делал то, что делал. Государю, чтобы не давить постоянные мятежи и не уничтожать под корень собственных благородных подданных, приходится играть по правилам, и учитывать интересы общества. Пускай и далеко не во всем.
А цесаревич многими до сих пор воспринимается еще только как временная фигура. Пока царь не будет признан недееспособным, самовыдвижение Игоря Михайловича — именно временная мера. И то, что магия его признала, в человеческих взаимоотношениях значит не так много.
Потому что совать палки в колеса государственной машине сложно только лишь в том случае, когда ты один. А если вас собираются целые толпы, навредить государству легче легкого. Достаточно просто саботировать указы, чтобы встала промышленность, перестали собираться налоги, а бюджет начал исчезать в неизвестном направлении. Бюрократия предоставляет для этого все возможности. И если грамотно ими пользоваться, к тебе и подкопаться не сразу-то получится.
Один род можно прижать к ногтю, три, десять. Но их сотни, пускай по отдельности и не такие влиятельные. И если их наберется критическая масса, вполне могут начаться разговоры об отречении.
Милославские не первая династия на троне. Клан Рюриковичей менял царей столько раз, что и сейчас будет не сложно повторить.
Обо всем этом я думал, пока мы ехали в отремонтированный Кремль.
На Красной площади сегодня хватало людей — туристы, для которых не сделать фотографию на фоне Кремля, все равно что вовсе не побывать в столице. Отдыхающие, решившие прогуляться вечером в центре старого города. Конечно, представители силовых структур, изображающие таких же гуляк. В нескольких местах собирали зрителей какие-то артисты — вокруг них плотность людей была выше.
Появление машин с гербами Красноярского княжества не привлекло внимания обывателей. Перед нами уже прибыло столько представителей благородных родов — как Русского царства, так и других стран, что я на этом фоне не был интересен людям.
«Стражи» встретили нас с Мариной Кирилловной и, как и ранее поступали гвардейцы, под конвоем повели вглубь Кремля. Меня вытащили из-под домашнего ареста, но решения пока не отменили, и вход через центральные ворота для меня был закрыт.
Но я был этому только рад. И без того мое появление перед цесаревичем многие воспримут, как перемену Игоря Михайловича. И первое же, что увидят любители интриг — нарушение приказа Михаила II собственным сыном. Если правильно подать такую версию, многие могут поверить, что цесаревич приведет Русское царство к краху.
Ведь сегодня он Романова из опалы вытащил вопреки воле отца, а завтра начнет отменять и вводить законы на свое усмотрение. Что, разумеется, в конце концов, приведет к расколу нашей огромной страны на мелкие государства, где каждый князь — самостоятельный монарх. И эту мелочь мгновенно поделят между собой Германский рейх, Османская и Поднебесная империи.
Пройдя извилистыми служебными коридорами, мы, наконец, оказались перед дверьми, выводящими прямиком в зал приемов. Через оставленную сотрудниками Кремля щелочку можно было наблюдать за тем, что происходит снаружи. Мне этого не требовалось, я и так все видел глазами «Оракула», и обзор получался куда лучше.
Это был первый официальный прием в Кремле после мятежа. Так что ничего удивительного в том, что прибыло столько благородных семейств, не было.
Игорь Михайлович вызвал к себе на разговор всего двадцать пять человек. Остальные либо собирались попасть цесаревичу на глаза в поисках возможности проявить себя при новой власти, либо решили попытаться протолкнуть свои прошения через наследника престола. С учетом того, что Игорь Михайлович как минимум человек тридцать выслушает обязательно, шансы у них имелись.
Наконец, слуга Милославских вошел в зал и объявил о появлении цесаревича.
— Игорь Михайлович Милославский, наследник престола Русского царства!
Голос пронесся по помещению, мгновенно обрывая все разговоры и шепотки. Пока не произошло венчания на царство, Игорь Михайлович так и будет именоваться во всех официальных мероприятиях и документах.
Люди, заранее занявшие свои места в зале, смотрели на своего будущего царя. А Игорь Михайлович дошел до установленного на своем обычном месте трона и опустился на сидение. Сейчас, устраиваясь на нем, он как никогда походил на своего биологического отца — те же движения, та же мимика. Словно Михаил II скинул несколько десятков лет.
— Господа, — проговорил цесаревич, глядя поверх голов прибывших в Кремль людей, — приветствую всех вас. Сегодня мы проведем не совсем обычный прием. Вместо меня на этом месте должен был сидеть государь, но благодаря действиям предателей из клана Рюриковичей мой отец временно не может исполнять свои обязанности монарха Русского царства. Так что все ваши прошения, которые мог бы рассмотреть царь, вам придется придержать до его выздоровления.
Я усмехнулся, наблюдая, как многие лица в зале погрустнели. Завернуть просителей можно было по-разному, и большинство путей вело бы к назреванию конфликта. Но Игорь Михайлович поступил правильно: снял с себя ответственность, сославшись на государя.
— А теперь начнем с тех, кого я вызывал в Кремль, — повелел цесаревич, давая знак распорядителю в униформе Милославских.
Дальше началась рутина. Слуга объявлял человека, тот выходил вперед перед цесаревичем и отчитывался о состоянии дел во вверенной ему области. Игорь Михайлович каждого слушал предельно внимательно, изредка кивая и почти совсем не задавая уточняющих вопросов.
Лишь трое удостоились указания дождаться конца официальной части приема, чтобы попасть на личную аудиенцию к цесаревичу. Промышленники Русского царства, которым выпала эта доля, выглядели довольными.
Наконец, распорядитель назвал и мое имя.
— Дмитрий Алексеевич Романов! — провозгласил он, высоко вскидывая голову, отчего его голос растекался по залу и был слышен абсолютно всем присутствующим.
«Стражи» распахнули передо мной двери, за которыми я стоял все это время. Под многочисленными взглядами благородных людей, слетевшихся в Кремль, как коршуны, на первый официальный прием после подавления мятежа и удачного покушения на государя, я прошел через все помещение, пока не остановился в трех метрах от трона.
Поклонившись биологическому брату, как обязывает этикет, я выпрямился в ожидании. Кто-то в зале в это время негромко продолжал обсуждать мое возвращение в столицу.
— Государь назначил тебя ответственным за часть лабораторий Русского царства, — напомнил присутствующим Игорь Михайлович, — однако в результате мятежа работа была прервана. С завтрашнего дня у вас, Дмитрий Алексеевич, прибавится забот. Я назначаю вам в помощь нового управляющего. Денис Григорьевич Комаров, подойдите ко мне.
Из толпы аристократов, раздавшихся в стороны, вперед вышел молодой мужчина. Даже без упоминания фамилии сходство с младшей сестрой было очевидно. Надежда Григорьевна, моя бывшая одногруппница, была вылитой копией своего старшего брата.