Черт. Сейчас ни только я, но и моя семья находиться на самом гребанном днище. Хотел бы я сказать, что падать больше некуда, но по закону подлости снизу всегда могут громко и с треском постучать. Дух. Последний гребанный козырь. Вся надежда оставалась только на него. По моим скромным знаниям, он должен был прибыть довольно сильным. Задержанное пробуждение этим и отличается от стандартного. Даже слабенькая магия будет на порядок сильнее, если она появилась не сразу. Разница в пробуждении даже в полгода дает нехилые плоды, а у меня было целых шесть лет. Правда, загвоздка заключалась в том, что я не знал как выглядит Пробуждение. Надеюсь, Пирогов, да и мой Дух меня порадуют. Лишь это в новом мире поможет мне занять свою законную нишу счастливой жизни. Я ушел победителем во время конца света в прошлой мире. Проигрывать здесь я тоже точно не намерен! Внезапный стук по двери прервал нашу светскую беседу.
- Извиняюсь за вторжение, - послышался учтивый мужской баритон. - Могу я войти?
- Конечно, граф Пирогов! - Отец оживился, впервые за все время я видел его таким обеспокоенным. - Проходите, мы только вас ждем!
- Здравствуйте, - сдержанно поздоровался я, преклоняясь перед единственным человеком с ответами в багаже.
Доктор вошел в палату. В его руках был очень роскошный черный кейс с какими-то документами. Без преувеличения скажу, но Пирогов был образцовым представителем Древней Руси. Двухметровый голубоглазый блондин в круглых модных очках. Руки, что стволы дуба. Мышцы выпирали из-под каждой складки докторской накидки и рубашки. Густая светлая ухоженная длинная борода. Конечно же закрученные усы, куда без них. Если бы я не знал о нем заранее, то явно не назвал бы его доктором, тем более таким известным. Он больше походил на заправского дровосека из фильма для взрослых. За место кейса топор дай, и можно в березовый лес бежать рубить "голые березки". Даже спорить не нужно, чтобы понять, что от девушек у него отбоя нет.
(Николай Пирогов. Род-Пироговых. Дух-врачеватель. Лучший доктор Российском Империи)
- Константин, меня зовут Николай Пирогов, - начал доктор. - Думаю, вы знаете, кто я. Ваш отец с гордостью рассказывал о вашей тяге к чтению и огромном уме.
- Да, я о вас наслышан. - Ну, погнали. Знал бы ты как я сейчас на тебя надеюсь, друг. Вернее на твои заветные слова: - "Ты волшебник, Гарри". - Чем обязан такой чести, граф Николай?
- Ненужно формальностей, юноша, - усмехнулся доктор. - У меня от них уши вянут на научных конференциях.
- Хорошо, как вам удобнее. - Ого! Он не словил звезду, это радует.
- Ваш случай, весьма необычен, дорогой юноша, - граф открыл свой кейс из которого достал кучу бумажек, и положил их рядом со мной. Внутри кейса еще было какое-то сенсорное устройство с пробирками. - Если судить по показаниям очевидцев того самого дня X, то вы умудрились поглотить всех солевиков, которые были собраны в одном месте. Скажите, происходило подобное раньше?
- Никак нет, господин Пирогов, - я с умным видом рассматривал документы. Их содержимое мне ни о чем не говорило. - Я сам не могу вам точно сказать, что конкретно тогда произошло.
- Понятно. Думаю, у меня есть ответ на ваш вопрос. По вашим глазам вижу, что конкретно вы хотите узнать, - Николай поправил свои очки. - Но мне нужно ваше разрешение и одобрение со стороны вашего отца на взятие у вас материалов для анализа.
- Анализа? Что конкретно от меня требуется?! - Я посмотрел на батю, но он лишь молча кивнул предупреждая мой вопрос. Он доктору верил, поэтому сразу дал свое согласие. - Я здесь полтора года лежал, могли бы уже взять все, что нужно.
- Вы по-своему правы, юный Константин. Но моя практика в области пробуждения показала, что это делать бесполезно, - доктор нажал несколько клавиш в кейсе из-за чего сенсорный прибор в нем оживился. - Но дело в том, что когда происходит пробуждение, Дух, можно сказать, еще не явил себя на нашем свете. Когда человек очнется, то он придет из забытья вместе с ним, послужив последнему проводником. Тогда и можно проводить исследование дарованной вам силы. Ваш случай уникален еще и в том плане, что вы единственный на моей практике за 30 лет, кто пролежал в духовной коме больше года. Обычно, за все редкие случаи пробуждения бездуховных, предел не превышал полгода.