— А отчего это, бабушка?
— Это дух поджемный живых оплакивает.
— И насмерть обвал-то?
— Нет, не нашмерть. Выбратьшя можно. Выберетшя шеловек, придет домой, ляжет шпать, а наутро его мертвым находят. А на литше такой ужаш, как будто живым тот швет увидел…
— Ох, страсти-то какие…
— Да сказки это всё!..
— А ежели не сказки?
— И ты туда же, боярин Порфирий!..
— А еще иштория ешть, шама шлышала…
— …ах!..
— …ну, нашла, матушка, место и время!..
— …и что дальше?..
— …придет домой, ляжет шпать, а наутро его мертвым находят. А на литше такой ужаш, как будто живым тот швет увидел…
— Да ну вас, с историями вашими!..
— Нет, мы должны знать, чего боять… то есть, к чему быть готовыми!..
— А я не верю во всё это, и не поверю, пока сам не увижу!..
— Сам увидишь — поздно будет, милейший!..
— А ешше рашкаживают…
— Да ты нас специально пугаешь, что ли, боярыня?..
— Тихо, Амбросий!..
— Кому тебя пугать надо!..
— …придет домой, ляжет шпать, а наутро его мертвым находят. А на литше такой ужаш, как будто живым тот швет увидел…
— …ужас, ужас!..
— …сказки!..
— …под ноги глядите, тут камни попадаются…
— …а вот ешше я шлышала…
— …да откуда тут столько камней…
— …как колобки по маслу раскатились…
— …типун тебе на язык, боярин Демьян…
— …договаривались же — про еду ни слова!..
— …а о чем тогда говорить-то?…
— …вроде платошек белый лежит на жемле. А хто подберет его или наштупит…
— …страх-то какой!..
— …ерунду болтаешь!..
— …шам болтаешь! Али штрашно штало?..
— …ах, чтоб тебя!..
— …под ноги глядите лучше!..
— …а ешшо шкаживают, ешть под жемлей ожеро голубой воды, а штены черные…
— …а в нем платочек беленький плавает!
— …ха-ха-ха!..
— …а в нем шудо-юдо живет! И кто его увидит…
— …а какое оно из себя, чудо-юдо-то?..
— …да какое еще такое чудо-юдо, чего опять выдумываете?..
— …придет домой, ляжет шпать, а наутро его мертвым находят. А на литше такой ужаш, как будто живым тот швет увидел…
— …ах!..
— …ох!..
— …сказки!..
Так, за веселой беседой, беглецы не заметили, как уперлись в завал.
— Ну, бояре высокородные, что делать будем? — скорее для проформы, чем из реального интереса к мнению товарищей по несчастью спросил Рассобачинский, закатывая рукава шубы.
— Известно что, — зло буркнул боярин Никодим.
— Долбить будем. Не назад же возвращаться, — не менее дружелюбно процедил сквозь сведенные от голодухи зубы боярин Амбросий.
— Это завал, — объяснил очевидное граф. — Его сверху раскапывать надо. А то всё это каменное хозяйство на головы нам посыплется — и хоронить не надо.
— Умеешь ты успокоить и подбодрить, граф Петр, — кисло усмехнулся кто-то в темноте.
— Стараюсь, боярин Ефим…
Кряхтя и проклиная тот день и час, когда они решили остаться во дворце на ужин, бояре потянулись в забой.
Но не успел Рассобачинский добраться до самого верха, как в темном коридоре раскатился его радостный крик:
— Тут дыра!!!
— И что там? Что видно? Свет видно?
— Ничего не видно! Свечу подайте, родовитые!
Свеча была ему поспешно подана, и через несколько секунд графом был предоставлен новый отчет об увиденном:
— Да тут места немеряно! Вроде галереи тропинка идет, и вниз спускается!
— И что? — насторожено поинтересовались снизу.
— Сейчас посмотрю!
И не успели бояре и слова сказать, как Рассобачинский, шурша осыпающимися камушками, вскарабкался по завалу вверх и исчез, оставив благородное общество в полной темноте.
Отсутствовал он недолго — бояре даже не успели договориться, следует ли зажечь еще одну свечу, или стоит подождать, пока граф вернет эту.
— Там вода! Там вода! — донеслось из черного провала в потолке, и почти сразу одинокой суперновой вспыхнул огонек свечи. — Поднимайтесь все сюда! Там внизу озеро!
Озеро!!!
И, бояре, позабыв моментально о необходимости растягивать запас свечей, стали наперебой чиркать кресалом, зажигая фитильки, как будто граф только что прокричал им о том, что пришел конец их блужданиям под землей.
Как маленький, но очень медленный и шумный метеоритный дождь, бояре со счастливым гомоном спустились по неровному широкому карнизу к каменистому пляжу, воткнули свои свечи меж камней и кинулись к воде — плескаться, брызгаться, умываться и пить, пить, пить…