Неожиданное нервное расстройство не раз уже случалось с Анной; оно выражалось бледным цветом лица, головною болью и общей слабостью, близкой к обмороку. Все окружающие ее доискивались причины нездоровья и находили его неудобным для ее службы. Уже была речь о том, чтобы удалить ее, найти ей жениха; указывали даже на одного генерала, недавно выписанного из армии, как на будущего суженого Анны. Все это узнал Яковлев неожиданно, но гораздо позднее. А теперь в голове его была одна упрямая мысль: как бы найти доступ к Анне и передать ей о переменах в ее семье.
Когда после спектакля вечер кончился ужином, который подан был и актерам вместе с музыкантами, в отведенной особо комнате, Яковлев ушел с другими членами труппы в назначенное им помещение, где долго еще не могли они нарадоваться сделанным им приемом и удачей спектакля. Когда улеглись наконец, Яковлев долго еще не мог уснуть и придумал план сближения с Анной. Он решил собрать все письма отца ее из того времени, когда сержант писал ему в Киев свои ответы на запросы ректора академии об Ольге. Эти письма намерен он был отнести к знакомым монахиням Анны в Смольном монастыре и просить доставить их Анне. После этого, быть может, она назначит ему где-нибудь удобную встречу, чтобы расспросить его подробно об Ольге и отце. Но случай видеть Анну представился скорее, чем ожидал Яковлев.
На другой день, в 6 часов утра, Яковлев был уже на ногах и просил садовника провести его в сад. Заявив садовнику о своей страсти к цветам, он помогал ему подвязывать и подсаживать цветы в клумбах перед дворцом. В то же время Яковлев спросил, не попадется ли он здесь на глаза кому-нибудь из придворных дам, что было бы неловко для него, как для постороннего человека, позволившего себе работать в саду. Садовник успокоил его, уверяя, что самые незнатные дамы и те редко показываются ранее девяти часов утра, что больше гуляют они около озера. Да и посторонним людям не запрещалось входить в сад днем. Яковлев выпросил себе несколько цветов для букета, после чего он исчез скоро, незаметно для садовника, занятого своим делом. В девять часов он появился в одной из прямых аллей, в конце ее, прилегавшем к озеру, со свертком ролей в руках. Он был одет в короткий плащ и с легкой польской шапочкой на голове; спереди шапочка украшена была белым пером, и два конца длинной ленты спускались сзади на шею. Он сел на скамье, нагнулся над своими тетрадями и часто посматривал по сторонам. В аллеях начинали появляться дамы в легких утренних костюмах; они обратили внимание на Яковлева и узнали в нем одного из игравших вчера артистов. Ему не кланялись, конечно, но, проходя мимо, милостиво улыбались, глядя на человека, трудившегося вчера для их удовольствия. Мимо него прошло несколько молодых фрейлин; одна из них говорила, что ей надо бежать теперь, чтобы вовремя попасть на свое дежурство; две остальные, быстро проходя мимо него, остановились на минуту – и у одной из них вырвалось чуть слышное восклицание, – конечно, это была Анна! Яковлев, не теряя ни минуты, подошел к ней с букетом цветов и подал его Анне, прося передать даме, которая потеряла его здесь. Анна увидала любимые цветы свои: розы, полевые жасмины и много анютиных глазок; она поняла, что букет был приготовлен Стефаном для нее. Скромный вид Яковлева, очень серьезный, позволял простить эту выходку старому знакомому прежних счастливых дней. Она была даже тронута памятью о ней, заметив любимые цветы свои.
– Благодарствуйте, Яковлев, – сказала она, смеясь, – я знаю, кому принадлежит этот букет. О вас я много слышала и прежде. Не вас ли называли Стефаном?
Яковлев подошел ближе с поклоном вызванного актера и, просияв от удовольствия, глядел на Анну.
– Меня зовут Стефаном, – сказал он. – Я сохранил это имя, потому что оно нравилось когда-то одному почтенному, старому знакомому в Киеве. Я привез от него поклон и письма к одной девице, живущей во дворце, но, не зная, как отыскать ее, я передал все в Смольный монастырь, где мне обещали доставить ей все завтра утром. К сожалению, в письмах есть невеселые вести о ее семье.
Анна слушала его встревоженная и бледная, но не могла расспрашивать при других фрейлинах.
Вечером снова давалось представление труппы Волкова. Со сцены, отыскивая между зрителями Анну, Яковлев встретил у нее взгляд теплый и сочувственный, взгляд старой знакомой. На другой день Яковлев был рано утром в Смольном монастыре перед обедней, он был в самом скромном, обыкновенном темном платье, не обращавшем ничьего внимания. Он стоял у входной двери церкви; мимо него должны были проходить все входящие. Предчувствие его не обмануло; заслышав стук кареты, он был уверен, что Анна приехала за письмами, и вышел на паперть церкви.