- Михась, ты чо на подводе? Я тебя жду-жду. Нам же ещё к Ивану Василичу. Опоздаем, быть битыми.
- Не посмеют, - буркнул я, спрыгивая в грязь между двух луж. - Мы с тобой дети боярские, вои. Да и не служим князю московскому. Война закончена. Домой скоро.
- Ага, нашему воеводе отдадут, а он по "отечески" шкуру спустит. Нам батьки слушаться его велели.
- Не боися. Успеем. Щас сумы в свою клетушку отнесу и пойдём к Ивану.
- А что в сумах? Где взял?
- Батька прислал из дома денег немного и одежонку. Вон пищаль какую литвинскую мне подарил.
- Накой она тебе? Конному не сподручно с такой дурой управляться. - Но глаза его завистливо заблестели. - Даш стрельнуть? - С ударением на последнем слоге спросил Петька.
- Дам, если поможешь сумы затянуть, - буркнул я, зная от Деда Михаила, что Петька с самого утра этого дня мучил его, дразня "женихом-без-невесты", зная моё отношение к предстоящему завтра венчанию.
Михаил ещё раньше, когда они только встретились тут в Московии, рассказал Петьке, про свои чувства к княжне Марии. С тех пор жалел о том неоднократно. Лупил Петьку нещадно, но тот своё издевательство не прекращал.
По словам Деда Михаила, он задумывал втихаря убить Князя Ивана Васильевича в пылу сражений у устюжской крепости, но Ивана так плотно охраняли тверские бояре, что без ущерба самому себе, убить его было нельзя. Потом он сблизился с Иваном. Тому нравился высокий, широкий в кости и крепкий Михаил, который в свои пятнадцать лет уже выглядел настоящим воином, и успешно участвовал в наскоках на крепость со своей сотней.
Иван, в свои двенадцать и выглядел на двенадцать. Низкорослый, тонкокостный, стройный, как девчонка, он даже не пытался проявить себя в сражении, а сидел в шатре, окружённый охраной.
После небольшого ранения в правую руку, Михаил отвёл свою сотню в лагерь княжича и вошел в охрану Ивана. Крепость Кокшенгу взяли без него. Все бояре, окружавшие Ивана, бросились в крепость, и был момент, когда Михаил мог бы исполнить свой злой умысел, но к тому времени, он уже близко сошёлся с Иваном и на злодейство не решился.
Иван не был вредным. Он искренне восхищался Михаилом, заглядывая ему в глаза расспрашивал о сражениях, и у того не поднялась рука заколоть своего "друга". Эти двойственные чувства и направили его ноги к волхву за отравным зельем.
Сейчас от своей любви к будущей жене Ивана - Марии, Михаил, благодаря мне, "избавился". Я дышал абсолютно ровно в сторону всех девиц этого мира. Пока. Женоненавистником я не был, но жизнь меня научила, что любая женщина, это для мужика только проблема. Для себя я решил давно, что женщины - это цветы. Хочешь себе в дом цветок, - бери, холь, лелей и радуйся, но не ожидай ничего взамен.
Мы шли рядом с телегой по обе её стороны, и Петька опять заныл про "жениха" и "невесту".
- Слушай, Петух, я тебе говорил, что убью тебя?
- Говорил. Много раз.
- И ты мне не веришь?
- Не а, - захихикал он.
- А ты думаешь, зачем мне батька пищаль прислал? Стрельну тебя, а потом скажу, что ты сам, по дури своей... При заряжании порох иногда сам взрывается, если его шомполом сильно пыжевать. Вот шомполом я тебя и стрельну. Прямо в глаз. Если не отстанешь. И запомни... Мария - жёнка князя Московского. Это решено, и никому не изменить. Мне чужая жёнка не нать. Других вон сколько ходит, - махнул я рукой. Батька мне присватал дочку боярина Тишина. Знаешь такую.
- Слышал... Красивая, бают.
- А слышал, что после венчания, Великий князь Василий берет Ивана своим соправителем? И вотчину ему уже выделил - Переяславль-Залесский. Иван зовет меня к себе боярином. Вот, думаю, пока.
- Ну, ты!
- Вот тебе и "ну ты". Мне Иван предложил его дружкой быть на венчании. Потому и ждут меня там. А ты где будешь? На площади перед церквой стоять? Либо в хороводе ходить? Тебе дружить со мной надо, тогда, может и за тебя я слово молвлю Ивану.
- Мы, бояре Тверские...
- Безземельные, - добавил я, усмехнувшись.
Тем временем мы подъехали к подворью боярина Патрикеева, московского воеводы и давнего друга моего теперь "отца".
- Помоги мне сумы донести, - приказал я Петьке и взял "лёгкую" сумку. Тот сначала взъерепенился, но глянув в мои глаза, потянул лямки.
- Там камни, чоли? - Он попытался открыть сумку, но наткнувшись на княжеские сургучные печати, отдёрнул, как от горячего, руку.
- Свинец к пищали и порох.
Мы кое как сняли сумки с телеги, и застучали в свежеструганные ворота.