— Да я… Да ты… — даже задохнулся от возмущения Павел.
— Вот и я о том же, Павел Валентинович.
— Ладно. Уел.
— Проехали. А теперь к нашим баранам. Ну так как смотришь на это дело?
— Ты о госпитале?
— Именно.
— В общем-то нормально смотрю. Да только, боюсь, ты не представляешь весь груз. Место найдется. Даже не в посаде, а в Окольном городе. Здание поставить не проблема и не дорого. В Пскове нет московского запрета на деревянное строительство. Так что получится дешево и сердито. Но госпиталь — это не здание и не медицинский инструмент. Это в первую очередь сами лекари. Причем, коли браться за это дело, не абы какие.
— Так я и говорю о твоих друзьях, что поддержали тебя в твоем начинании.
— Есть такие. Четверо, — с горькой ухмылкой подтвердил Павел. — Один в Керчи с твоей легкой руки очень даже неплохо пристроился. Кстати, недавно получил от него письмо. Возвели в лекарское звание, мошна изрядно пополнилась. Лихие казачки за лечение платят не скупясь. Другой устроился на бывшей моей квартире в Москве. Пусть и не признан профессурой, но отбоя от клиентов нет. Третий в Новгороде, тоже в полном порядке. Четвертый забрался в Испанию. Доны весьма щедры на плату, когда речь идет об их дражайшем здоровье. Вроде все. И как прикажешь их сюда тянуть? Чем заманивать? — не без иронии задал вопрос Рудаков.
— Это смотря сколько им жалованья положить.
— И сколько ты готов им положить?
— А вот это сам решишь. Прикинешь, посчитаешь и потом мне расскажешь. Только не откладывай в долгий ящик. И учти следующее. Лекарская помощь для посадских и крестьян в госпитале должна быть бесплатной. А еще чуть дальше, через годик-другой, нужно будет, чтобы появились лекари в каждом пригороде.
— И они тоже должны будут лечить задарма?
— Вот ты и подумай, какое лекарям положить жалованье, чтобы они и с жиру не бесились, и были вполне обеспеченными.
— Ты представляешь, во что это тебе обойдется?
— А еще при госпитале должна появиться настоящая и самая современная лаборатория. Лишний, так сказать, стимул для твоих соратников.
— Иван.
— Да не гляди ты на меня так. Эта задумка станет не дороже денег. А уж серебро-то я зарабатывать умею. Надеюсь, ты в этом не сомневаешься?
— И зачем тебе это?
— А затем, Паша, что взамен я хочу получить то, что ни за какие деньги не купить. Коль скоро в псковских землях народ имеет силу, то не помешает получить толику любви этого самого народа… Хм. Так, говоришь, Елизавета Дмитриевна заступалась за меня на совете бояр?
— Да, — растерялся от смены темы Павел.
— Вот и ладушки. Тогда обратись для начала к ней. Пусть эта идея исходит от нее. Бросьте клич в народ, мол, жертвуйте на благое дело. Глядишь, и еще от кого обломится. Если княгиня станет проявлять участие в этой задумке, то обязательно найдется кому поддержать.
— И где тогда твоя выгода?
— А в деньгах, что я буду жертвовать. Уж поверь, девять из десяти рубликов моими будут. И как это ни скрывай, а слухи пойдут. Запомни, Паша: лучше всего люди верят в то, что от них хотят скрыть. Попомни мои слова, все будут точно знать о том, как бояре оттирают меня за мои же деньги. А я молчу и делаю все на благо народа.
— Уж не ты ли те слухи будешь распускать?
— А вот это уже не твоего ума дело. И еще. Ни в коем случае не отдавай эти средства в казну. Как бы ни уговаривали, как бы ни умасливали.
— Боишься, растащат по кошелям?
— Не боюсь, Паша. Знаю. Поэтому есть ты и Елизавета Дмитриевна, вот вдвоем и правьте. И, кстати, наберите женщин, обучите ухаживать за больными да обзовите их, скажем, сестрами милосердия. Да форму учредите. Потом с тобой о том еще поговорим.
— Я тебя понял. В смысле не до конца, но…
— Но выгоду свою узрел, а?
— Вот если бы ты еще придумал, как мне трупы препарировать, чтобы не угодить под церковный суд.
— Хозяйка, дай воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде, — уже привычной присказкой с нескрываемой иронией произнес Иван.
— Да ладно тебе. Сколько раз ты мне уж это повторял, а потом все одно и помогал, и возможности изыскивал.
— Ну так всему свое время.
— А я и не против. Просто напоминаю, чтобы не забылось. Я в тебя верю, Ваня.
— Верит он. Ладно, Павел Валентинович. Пойду я. А то завтра у меня трудный день. Нужно будет поспеть вернуться в Замятлино.
— Две тысячи, — вдруг ни с того ни с сего произнес Рудаков.
— Что «две тысячи»? — вздернул брови Карпов.
— Я думаю, что на этот год мне будет достаточно двух тысяч рублей.
— То есть полутора, — кивая на шкаф, где было укрыто серебро, уточнил Иван.