— Как ты?
— Почему я?
— Так ты ж вчера так представился.
— Да? А, ну так я ж не простой научный сотрудник. Я… как бы это сказать-то? Ну да, об этом успеется. Короче, Сань, в смысле, Александр, помоги мне, пожалуйста, освоиться с этим делом, а?
— Ды, это…
— Вот спасибо Сань, в смысле, Александр! — я дружески обнял его за плечи. — Я был уверен, что ты не откажешь в просьбе. Не зря же длин, кхм, Петр Александрович тебя средь всех выделяет.
— Выделяет? Меня?
— А то? Вот когда ты ушел на разборки с горбатым, он так мне и сказал. Вот, мол, Димон, на одного только Алексашку и могу положиться. Кабы, говорит, не он, так и не знаю, говорит, кому бы и доверился.
— Ну… Дык… Это… — польщенный парень, а теперь-то я хорошо видел, что, несмотря на густую бороду, он довольно молод, буквально осоловел от услышанного.
Не дав ему прийти в себя, спросил:
— Поясни для начала, как мне обращаться к длин… в смысле, к Петру Александровичу. Только учти, что я не мужик, какой-нить лапотный, а ученый муж, почти ровня некоторым дворянам. Имей в виду, что мне, может, со дня на день периодическая таблица Менделеева приснится, и я тогда и вовсе… это… — я ткнул пальцем вверх, показывая, как высоко я поднимусь, открыв во сне таблицу Менделеева, но так и не смог подобрать слово, определяющее невероятную степень моей учености.
— Вот ты и вчера этих помещиков поминал. Грозился во сне что-то непотребное о них узнать.
— Каких помещиков?
— Менделеевых.
— Да? — до меня только сейчас дошло, что если периодическая таблица приснится мне, то и называться она должна моим именем. М-да, тут я прокололся. Интересно, что я еще вчера набуровил. Случайно яблоко Ньютона мне на голову не падало? Да ладно вчера. Сейчас-то я почти трезвый, а с Менделеевым так влип. — Ты ж понимаешь, Александр, что у пьяного язык без костей?
Меньшиков пошевелил языком, словно определяя свою степень трезвости по наличию в нем костных образований. Даже высунул его на миг, скосив вниз глаза. Не выдержав такого зрелища, я бросился к воде и, хватанув из ковшика и сделав вид, что поперхнулся, зашелся в притворном кашле.
Подоспевший Алексашка заботливо похлопал меня по спине.
— К тебе, Дмитрий, Петр Лександрычч благоволит. Значит, можешь обращаться к нему запросто, по имени отчеству, — заговорил он, продолжая похлопывать. — А ежели заметишь, что сердит он, тогда называй не иначе, как Светлейший Князь.
— Спасибо за науку, Александр, — поблагодарил я, закончив кашлять. — А как-нибудь, типа, Ваша Светлость…
— Не любит он этого, — оборвал меня Алексашка. — От равных себе придворных терпит. А тем, кто пониже, может сгоряча и по роже заехать.
Я удивился такому факту, но не решился уточнять причину.
— Пойдем уже, — позвал меня парень и направился к лестнице.
Поднимаясь вслед за ним, я размышлял о том, что как-то легко принял свой перенос в прошлое. Какой, кстати, год-то на дворе? Как бы выяснить ненавязчиво, не спрашивая напрямик? А то еще придется выдумывать, что в тех краях, откуда я прибыл, другое летоисчисление. Опять же, надо придумать, откуда я прибыл. Не рассказывать же правду, а то еще сожгут на костре, как какого-нибудь колдуна. Кстати да, надо поосторожнее языком трепать. И так уже на каких-то помещиков Менделеевых подозрение навел. Вот обвинят их в умышленном составлении периодической таблицы химических элементов и отправят, не разобравшись, догонять Джордано Бруно по дороге в рай… или в ад. М-да.
Княжеский допрос
Наверху как будто и не было никакой суеты. Коридор пуст, за исключением появившегося караульного у дверей комнаты, где ночевал Светлейший Князь. Только из-за соседних дверей доносились голоса. Откуда-то даже слышался храп.
Петр Александрович, не раздевшись, лежал на своем топчане. Да собственно, те соломенные тюфяки, которые служили здесь вместо постели, и не располагали к тому, чтобы раздеваться. Как-то иначе я представлял себе быт князей — типа, постели с перинами, горой белоснежных подушек и свисающим балдахином. Может, это какой-нибудь неправильный князь? Ездит в открытых санях, спит на тюфяках. Хотя, звание Светлейший говорит о его довольно высоком положении. Я хоть и, очень мягко выражаясь, небольшой знаток истории, но наверняка должен был слышать что-то о нем. Надо, кстати, узнать, как его фамилия.