— Дык, до темна еще далеко, — неуверенно возразил Меньшиков, теребя свою бороду и оттаивая пальцами застывшие на ней ледышки.
— Но мы-то далеко уйти не сможем. И так уже еле ноги тащим. А впереди до самого горизонта голая степь. Погоня уже вряд ли за нами будет. Если б надо было, давно бы догнали. Пойдем в лес, соорудим шалашик, костерок разведем, а? Ты, если хочешь, сбегай на охоту, заруби сабелькой какого-нибудь лося. Устроим пир. Выспимся. А утро, как говорится, вечера мудренее. А?
Подумалось мне еще и о том, что неплохо было бы проснуться утром в своем родном мире и понять, что все это было лишь забавным сном.
Ощущая всем своим уставшим до изнеможения телом правоту моих слов, Алексашка согласился с доводами и молча направился к берегу. За лосем он, конечно, вряд ли побежит, а жаль.
С юго-западного берега густые кусты нависали над самым льдом. Мы решили выйти на берег под ними. Меньшиков заявил, что так с противоположного берега не будет заметно следов. Я предположил, что князь с товарищами мог выйти на берег таким же макаром.
— Нет, — снова возразил спутник. — Не было ранее такого удобного места. Везде вдоль берега снег лежит.
Действительно, лес на противоположном берегу кончился метров на полсотни раньше, и, вероятно, ветер с открытого поля выдул снег из-под прибрежных кустов, оголив лед.
— Но тогда они могли выйти здесь же.
— Увидим, — немногословный Алексашка, пригнувшись, поднырнул под нависающие ветви.
Из-под сотрясающихся кустов донесся стук сабли о дерево. Мне пришлось ползти за товарищем по прорубленному им проходу. Наконец мы оказались на небольшом свободном пространстве, настолько плотно прикрытом сомкнувшимися с двух сторон ветвями, что слой снега на земле был совсем незначительный, вероятно, нанесенный ветром по земле. В этом естественном убежище и решили обосноваться на отдых.
Меньшиков прополз дальше, чтобы осмотреться. Я отгреб к краям снег, освобождая прошлогоднюю листву, и застелил убежище срубленными ветками. Оценив получившееся ложе, подрубил еще веток. Жаль, что рядом нет хвойных деревьев. С сосновыми ветками получилась бы более мягкая «перина». Лег, чтобы опробовать постель и понял, что подняться уже нет сил. Глаза непроизвольно закрылись, и я провалился в глубокую дрему.
Проснулся оттого, что жутко замерз. Судя по сгустившемуся в убежище полумраку, снаружи явно вечерело.
Где же Алексашка? Рядом увидел более плотный, нежели подо мной ворох веток. Значит, не понравилась приготовленная мною подстилка, и он подрубил еще. Но чего ж ему не спится? Может, по нужде выполз? Или с голодухи и вправду с саблей на лося пошел охотиться?
Мысленно посетовав на товарища, что тот не догадался развести хотя бы маленький костерок, я задумался над тем, каким образом это сделать? Ни спичек, ни зажигалки у меня нет. А как вообще в этом мире огонь добывают. Помню из истории, что было какое-то огниво, но что это такое, у меня не имелось ни малейшего представления.
От раздумий отвлек шорох веток, и со стороны реки внутрь вполз Меньшиков.
— Где тебя носит? Чего не отдыхаешь? Костерок есть чем запалить? — осыпал я его вопросами.
— Там дым, — ткнул он в сторону реки.
— Какой дым? Лес, что ли, горит?
— Нет. Дымком с той стороны несет, — пояснил парень. — Кто-то на ночлег остановился. Наверняка Петр Лександрыч.
Слова Алексашки породили во мне надежду на теплую ночевку и хоть какой-нибудь ужин. Я, конечно, понимал, что если у костра такие же беглецы, как и мы, то вряд ли у них с собой могут оказаться съестные припасы. Однако, как говорится, надежда умирает последней.
Пополз вслед за товарищем, но, вспомнив, что забыл саблю, вернулся и с трудом нашел ее в темноте среди срубленных веток. Когда снова подполз к Меньшикову, тот внимательно рассматривал противоположный берег, оставаясь под прикрытием кустов.
Хотя уже и изрядно стемнело, все же на открытом льду мы будем отчетливо видны. К тому же, по мере того, как темнело, на чистом небе все ярче разгорались звезды. Да и луна, хоть ее отсюда и не видно, наверняка притаилась где-то за деревьями и выглянет в самый неподходящий момент.
Я втянул носом воздух, пытаясь уловить запах дыма.
— Что-то я не чую дыма. Может, тебе показалось, дружище Александр?
— То сейчас ветерок от нас подул, потому и не чуешь, — объяснил тот, продолжая всматриваться в лес. — Я пойду. А ты, Дмитрий, обожди пока. Неча вдвоем наугад соваться. Как помашу, тогда двигай следом.