Наконец мы их догоняем. Вернее, они остановились, приложив к плечу ружья и нацелив их на приближающихся преследователей.
Обхватываю руками первый попавшийся ствол дерева и в изнеможении повисаю на нем.
Словно сквозь глухую стену доносится разговор Алексашки с одним из гвардейцев. Узнаю, что Светлейший ранен и сейчас отходит под опекой Федора Басманова (так вот, оказывается, к какой фамилии принадлежит Федор) и полудюжины гвардейцев. Встреченный нами отряд прикрывает отход, не давая врагу ринуться вдогонку во все лопатки. Приняв полчаса назад жестокий бой, потеряв почти две трети своего состава, но все же отбросив преследователей, гвардейцы отошли на новую позицию и, перезарядив ружья и рассредоточившись меж зарослей, готовились к новой схватке.
Значит, нам посчастливилось вклиниться как раз между отрядом прикрытия и преследующим князя врагом. Так сказать — из огня да в полымя. Что-то мне везет в последнее время.
Кто-то тянет меня за рукав. Это Алексашка зовет продолжить путь. Мысль о том, чтобы отказаться, прогоняет грохнувший за спиной ружейный залп, словно бы подтолкнувший меня вслед за княжеским денщиком.
Все же хоть и небольшой, буквально несколько минут, отдых позволил окончательно восстановиться дыханию. Да и осознание того, что за спиной на пути у врага остался отряд дюжих молодцов, дает надежду на спасение и придает дополнительные силы. О том, что все эти бородатые парни в синих кафтанах скорее всего погибнут, думать не хочется. Ведь это их война, а я здесь абсолютно случайный человек. Вот выберусь из этого дерьма и… И что? Ладно, надо сначала выбраться.
Отчаяние вдруг сменяется непонятной злостью. Непонятной потому, что злость есть, а объекта, на который она должна быть направлена, нет. Может, дать в ухо Алексашке? А чего он пыхтит тут как паровоз? Борода вон вся инеем покрылась. Интересно, если двинуть ему в челюсть, иней с бороды осыпится? М-да… Что-то меня куда-то понесло…
То ли от того, что из души пропало отчаяние, то ли включилось второе дыхание, но иду теперь не то чтобы не напрягаясь, но и без особых усилий. Даже тяжесть из ног куда-то подевалась.
С неким удовлетворением обнаруживаю, что сжимаю в руке саблю. Только держу ее почему-то обратным хватом, словно лыжную палку. Кстати, лыжи бы сейчас не помешали. А вообще, интересно, такая вещь как лыжи в этом мире известна? Надо будет поинтересоваться при случае.
— Не отставай! — командую Алексашке, хотя тот и идет-то всего на полшага позади. — И закрой рот. Дыши носом. На два шага вдох, на два шага выдох. Уразумел?
Меньшиков удивленно смотрит на меня, но рот все же закрывает. Отмечаю, что пар теперь валит у него из ноздрей. Ага, вот он и взгляд на своих ногах сосредоточил — ну точно шаги считает. Присматриваюсь к его дыханию, сопоставляя его с шагами. Так и есть — на два шага из ноздрей поочередно вырываются два облачка, на два следующих шага ноздри дважды сужаются, втягивая воздух. И шаг у него становится похожим на строевой. О-па, а я-то, приглядываясь к спутнику, непроизвольно засеменил, подстраиваясь, и теперь шагаю с ним в ногу. Во прикол-то.
Но долго так маршировать не приходится, ибо тропа начинает вихлять. Крупных деревьев становится все меньше, а подлесок наоборот все гуще. Вероятно, мы приближаемся к опушке леса. Тропа петляет, обходя особо непролазные заросли. Кое-где следующим впереди нас даже приходилось прорубать путь саблями.
Неожиданно заросли заканчиваются, и мы оказываемся на полом берегу неширокой реки. Похоже, нам посчастливилось выйти к покрытой зеркальной ледяной гладью излучине. По обеим сторонам русло скрывается от нас, заворачивая за прибрежный кустарник и далее за деревья.
Шагнув на лед, останавливаемся в недоумении. Следов на противоположном берегу нет. Ясно, что князь с сопровождающими двинулся по ледяному руслу, дабы сбить преследователей со следа. Вот только в какую сторону? Нам-то теперь куда идти?
Пытаясь разглядеть хоть какой-то след, Меньшиков делает несколько шагов влево. Я прохожу в противоположную сторону. Кое-где на льду снежные наносы. Но и на них нет никаких следов. Оно и понятно — беглецы конечно же обходили такие места.
— В какой стороне Оскол? — спрашиваю спутника, вспомнив, что Петр Александрович в разгар схватки кричал, чтобы все отходили к Осколу.
— Там, — Алексашка тычет рукой в ту сторону, откуда мы только что пришли.
— А если по руслу идти к Осколу, то в какую сторону? — пытаюсь спросить более конкретно.
— По руслу? — парень озадаченно смотрит себе под ноги, словно только что обнаружил, что стоит на скованной льдом реке. — Дык, я этих мест не знаю. Коли это река Оскол, то крепость на ней и стоит. А ежели какая другая, то и вовсе не знаю.