Поняв, что в конюшне их непременно обнаружат, парни выскользнули за поленницу и хотели выбраться со двора. Однако вокруг уже было слишком много народу, и с каждой минутой становилось все светлее. Тогда стрелец протиснулся под сторожку, которая была приподнята от земли на нескольких каменных столбцах. Кое как за ним протиснулся Данила. Они проползли за фундамент печки. Здесь валялись прелые тряпки, клочки собачьей шерсти и обглоданные кости. Вероятно когдато, в более благополучные для усадьбы времена, под сторожкой обитали местные дворняги.
Так в бывшем собачьем логове ямщик со стрельцом и пролежали несколько часов, пока бандиты не покинули усадьбу. Из доносящихся обрывков разговоров поняли, что всех взяли сонными, а потому живыми, и теперь собирались забрать с собой в качестве живых трофеев, дабы продать в османское рабство. Их не искали, а значит товарищи не сообщили бандитам об отсутствии еще двух человек. Слышали парни и о моем бегстве, и об отправленной погоне. А вот о присутствии боярина Залесского ничего не знали. Вероятно, тот особо здесь не расхаживал, убедился, что меня повязали, и сразу уехал.
Я в свою очередь тоже рассказал о своем освобождении. Мол, владею восточным искусством ниндзюцу, позволяющим делаться незаметным, находясь среди врагов. Не ну, я же действительно оставался в доме, и при этом меня никто не видел…
— Мыслю я, в крепость пусть Федор один отправляется, — заявил Данила, когда пришло время решать, что делать дальше, — а я, Дмитрий, с тобой отправлюсь.
— Э… — отвесил я челюсть, ошарашенный заявлением. — Куда ты со мной отправишься?
— В погоню за людокрадами, — насупился парень, показывая, что его решение окончательное и бесповоротное. — Не могу я без брата вернуться. Что я его жинке и деткам скажу? Хоть убей меня, Дмитрий, а я все одно с тобой пойду. Нешто тебе помощь не потребуется?
М-да… Я задумчиво смотрел на набычившегося ямщика и пытался вспомнить, когда это я мог хотя бы намекнуть, что собираюсь отправляться в погоню за бандитами? Неужели я так сильно похож на идиота, или вообще на какого-нибудь Рембо, чтобы в одиночку гоняться за целой бандой?
С другой стороны, Данила прав, если ждать погони из крепости, то найти банду Евлампия Савина будет крайне сложно. Земли южнее Оскола, как я понял, хоть и считаются частью Российской империи, но по факту являются дикими, мало контролируемыми территориями, в коих очень легко затеряться. Ну, и еще одна мыслишка подтачивала мою совесть. Ведь это на меня навел бандитов Залесский. А значит, из-за меня попали в беду угоняемые в рабство люди. Сиди я в крепости, катила бы сейчас Алена Митрофановно спокойно в возке, любуясь бескрайними Российскими просторами. Правда, меня бы тогда подловили за каким-нибудь углом, или ночью придушили тихонечко. Впрочем, я и тут чудом спасся. Если бы не жадность Савина до золота…
— Ладно, — хлопнул я себя по колену, поднимаясь с лавки, — время дорого. Ты, стрелец-молодец, не медля скачи в Оскол. Пусть воевода шлет отряд вслед за бандитами. Я конечно и сам с ними справлюсь, но мало ли что. Вдруг ногу подверну на бегу. Да хватит тебе грызть эту рыбину! Данила, выдели ему лошадь.
Когда Федька, лихо вскочив в седло, унесся, я обратился к ямщику:
— Ну, ежели решил пойти со мной, то на тебе обеспечение предприятия.
— Э-э?
— Забота о лошадях и провизии, — пояснил я.
— А чего тут заботиться-то? Овес в седельных сумках есть. Нам из провизии только рыба, — развел руками Данила и нетерпеливо добавил: — поспешать надо, Дмитрий.
— Тише едешь — морда шире, — нравоучительно поднял я палец и, кряхтя, полез в седло.
С лошадьми я был на «вы», но мало-мальские понятия об управлении этим транспортным средством имел. Опять же, благодаря одной из бывших подруг. Ее родственники держали небольшой конный клуб, где за приличные деньги желающие совершали конные прогулки по огороженному парку. Девушка несколько раз приглашала меня покататься на халяву. Потому лошадей я не боялся и мог уверенно держаться в седле при беге рысью, или, как этот бег называла подруга, при свободном аллюре.