— Берти, это ты? — вдруг едва слышно выдохнула девушка.
Может быть мое высочество и зовут Робертом или Альбертом, но даже так обращение «Берти» из ее уст точно не применимо. Да и я уже догадался, к кому именно она обращается.
— Ты думаешь, что…
Некоторые вещи лучше не произносить вслух. Договаривать я не стал, а покрутил указательными пальцами, показывая футбольный жест «замена». Маргарет поняла, кивнула мелко пару раз. Да, она действительно думает, что барон Альберт фон Вартенберг заменил в теле этом теле душу на свою.
Все так же молча я показал Маргарет сесть рядом. Наклонился, отводя огненно-рыжие локоны от небольшого аккуратного ушка, в котором блестит сережка большим зеленым — в цвет платью, драгоценным камнем. Если уж надо что-то сказать вслух, то лучше делать это так, чтобы никто не слышал. Я начал было собираться с мыслями, как уложиться покороче, а Марго вдруг обняла меня, прижавшись всей своей выдающейся — размера четвертого, упругой грудью. Но разбивая надежды девушки, я зашептал:
— Нет, я не Альберт фон Вартенберг, он сгорел…
Маргарет крупно вздрогнула, замерла, но отстраняться не стала.
— … Но я чувствую, что я и не прежний человек, а кто-то другой. Новый. Потому что старый «я» тоже сгорел, словно части души и воспоминаний не пропали, а исчезли как будто их и не было.
Марго осмыслила мои слова, потом задрожала крупно и не отстраняясь, всхлипнула. Около минуты я подождал, пока пройдут самые первые и громкие рыдания, потом снова спросил шепотом.
— Почему ты решила, что я — это он?
— Он го-оворить все тожье са-амое, — глядя на меня мокрыми от слез глазами, прошептала Марго с заметно усилившемся от волнения акцентом. — Что во-оспитал падо-оонка, который не должен п-по земле ходи-иить…
Маргарет вновь забилась в громких рыданиях, так что в попытке успокоить снова вынужден был прижать к себе и её, и её выдающуюся грудь. Ладно, вот это очень хорошо. В смысле не только упругая грудь — это хорошо, а хорошо, что я не поведением себя выдал, а созвучной только для Марго фразой. Но все равно нужно быть осторожнее — мало ли кому еще почудится, что мое высочество совсем не мое высочество?
Снова подождал немного, пока Марго чуть успокоится, после чего отстранился.
— Так ты остаешься или нет?
— Остаюсь, не остаюсь, это нева-ажно! Нам коньец! — громко шмыгнув носом, посмотрела она заплаканными глазами.
— Вот сейчас не понял.
— Нам коньец! — повторила Марго более громко.
Да, предчувствие меня не обмануло, что-то явно пошло не так.
— Это я слышал, я не понял, почему.
— Трон узурпировал твой дядя Харальд… — Маргарет по взгляду увидела, что сказанное мне понимания не приносит и решила зайти с других аргументов: — Твой отец называл его больным ублюдком, а король изгнал, запретив упоминать имя. А теперь… Вот, ты слышишь? — подняв палец вверх, заплаканная Маргарет замолчала.
С улицы отчетливо раздавался шум моторов. Обмотавшись одеялом — заметив, как смущенная Марго отводит взгляд, подошел к окну. Красиво: солнце уже опускалось за горизонт, облака и цитадель окрашены в красные закатные цвета.
Но природой любовался я краткое мгновение. От «нашей» башни отъезжала вереница машин. Те самые представительские, с флагами Скандинавской унии. Так, похоже свита моя всё, сваливает. Маргарет уже подошла сзади, оперлась на мое плечо и шмыгнула носом. Вереница машин между тем проехала через ворота, исчезая из поля зрения, шум моторов постепенно начал стихать вдали.
Из-за моросящего с утра дождя людей во внутреннем дворе немного, широкая площадь почти пуста. Никого, кроме дежурных часовых у каждой башни — у «нашей», кстати, не парни в треуголках, а два боярина в красных кафтанах стоят. Однако. Похоже, моя инициация силы дала мне некоторый иммунитет, а шум, который я слышал в полубеспамятстве прежде чем отключиться, был попыткой увезти меня. Видимо отстояли меня бояре, и возможно благодаря вейле-целительнице, которая после спасения вейлы-принцессы явно сменила ненависть на приязнь.
Хотел было уже отойти от окна, как увидел во дворе еще двоих. Великан Тоше и рябой Бока, даже до плеча ему не дотягивающий — приткнулись у стены неподалеку. Холодно им сейчас, наверное, и мокро — целый день с утра, получается, там стоят и моего решения ждут.
— Эй, великан! Как там тебя? — звук моего голоса звонко разнесся в по пустому двору.
На последнем слове я поморщился — чем громче речь, тем сильнее жжет огнем щеку. Мою гримасу великан, похоже, принял на счет моего недовольства собой и заметно взволновался, голос заметно задрожал.
— Егерь 2-го сводного отряда Северной Экспедиции Тодор Бенчев, ваше королевское высочество!
— Ты? — перевел я взгляд на рябого.
— Егерь 2-го сводного отряда Северной Экспедиции Богдан Крачунов, ваше королевское высочество!
— Помните — острым языком можно легко перерезать себе горло. Возвращайтесь к службе.
Если с великаном все просто — просто дурак, лишнего наговорил (пусть я с ним и согласен), а вот с рябым посложнее. Насиловать пленницу — плохая идея, но как понимаю и вейла-целительница и он в одном сводном отряде. Надо просто будет потом сказать ей, чтобы присмотрела за рябым, намекнув о причине.
Не отходя от окна, я повернулся к Маргарет.
— Нас хотели забрать с собой?
— Да.
— Почему не получилось? Бояре не дали?
— Нет, не бояре. Русские и британцы.
Вот это неожиданно.
— Почему?
— Они тебя хотят.
Хм, неожиданно. Если б я имел коня, это был бы номер, если б конь имел меня — я б, наверное, помер. Что-то не нравится мне это.
— Мы в безопасности, за нами не придут?
— Не знаю. Там тебя ждут, надо говорить, — показала Марго на дверь, ведущую в гостиную.
— Так, мне нужна моя одежда и мотоцикл.
— Мотоцикл?
— Одеться мне надо, говорю.
— Слуг нет, они все сбьежали!
Мда, не жили богато, нечего и начинать — хмыкнул я, не сильно в общем-то и расстроившись. Одежда — тот самый костюм, в котором я бродил по подвалам темницы, нашлась, справился я самостоятельно, безо всякого сожаления об уехавшей прислуге. Ну, мельком только подумал с легкой грустью, что так и не узнал, как там с помывкой его королевского высочества дела обстоят.
— Марго, кто меня там ждет? Скажи, прежде чем выйдем.
— Зачем выходить? Я приглашу.
— Да? Ну хорошо, приглашай.
Когда Маргарет открыла дверь, выходя в накуренную гостиную — дым коромыслом, успел заменить собравшуюся там толпу, в которой блестели начищенные до зеркального блеска сапоги, сияли золотом галуны, аксельбанты, эполеты на зеленых и вишневых мундирах; заметил и расшитые серебром боярские кафтаны — синие и красные, среди которых мелькнуло уже знакомое зеленое мундирное платье.
Дверь за Маргарет закрылась, чуть погодя снова открылась приглашающе.
— Сэр Генри Маргессон, 1-й виконт Маргессон, адъютант командира 11-го гусарского принца Альберта полка, главнокомандующего Северной Экспедицией кронпринца Альфреда, — представив гостя на одном дыхании, так что даже акцент почти пропал, Маргарет и сразу закрыла за ним дверь.
Не сразу на слух я тут понял, кто тут кому командующий, принц и адъютант. Пока соединял услышанное в стройную картинку, британский офицер — бросив короткий взгляд в вырез платья Маргарет, коротко поклонился. Он был без головного убора, волосы зачесаны назад в модной щегольской прическе, поэтому и поклон, а не воинское приветствие.
Виконт прошел ко столу, во главе которого я уже сидел, а Маргарет устроилась в уголке на кресле, взяв в руки журнал — делая вид, что разговор ее не касается, но при этом вся обратилась в слух. Нет, я не настолько хорош в умении считывать мимику тела, просто она очень внимательно смотрела в перевернутый журнал. Виконт же смотрел прямо на меня в границах вежливости, но без должного уважения, если обобщить впечатление.
— Скажите, а как вы договорились с русскими об очередности приема? — на английском спросил я за секунду до того, как гость начал говорить.