Отправленные ко мне егеря Второго сводного отряда — великан Тоше и рябой Бока, пока не приехали, застряли на середине пути. Город Скобелев закрыли до особого распоряжения, пускали без препятствий только курсантов Академии, остальных по строгому согласованию, которое егеря не прошли и пока зависали где-то на казенных харчах. Я надеюсь, что на казенных, потому что в оповещающей телеграмме, отправленной из Верного, денег на пропитание с содержанием не просили и даже не намекали.
Первые несколько дней Маргарет пыталась вытащить меня во внутренний двор, где каждый вечер проходили танцы, концерты, вечера чтений стихов, книг и прочее. Особый размах эти внутренние мероприятия приобрели после введения комендантского часа, жизнь в городе бурлила словно на островах, одним из которых был наш дом-крепость. Публика здесь собиралась яркая, сопровождалось веселье музыкой-салютами-фейерверками, но участвовать в этом я пока не желал. Хотя выглядело привлекательно, конечно — когда по вечерам по парапету круги нарезал, было видно, как гуляют снизу жители и гости дома-крепости.
Светская жизнь — это конечно хорошо, но у меня сейчас немного другие приоритеты. Его высокопревосходительство генерал Чингизхан каждый день демонстрировал мне новые способы избиения, после которых я заходил к Арине вечером, просил привести в порядок. Если с вейлой не пересекался, было так пару раз, помогала дежурная «вспышка» с Маргарет, возвращавшейся ближе после одиннадцати, когда веселье внизу заканчивалось. Бывшая дама-воспитательница с достойным уважением упорством старалась получить билет в мир владеющих, и каждый вечер с трудом приходила в себя после ощутимого воздействия силой.
Пара недель промелькнула как не было, а сегодня начинался новый этап — с утра я проснулся в первом дне августа. Начало нового учебного года, начало первого семестра — через два часа в Академию, на официальные мероприятия. Маргарет, пока я бегал по парапету дома-крепости в лучах восходящего солнца, уже проснулась и собиралась — дверь в комнату приоткрыта, чтобы я не ломился ее будить. Уже уяснил, что с ней лучше заранее собраться — любые маленькие сборы она легко может уложить в большой промежуток времени. Но уже проснулась и ждет меня, попивая кофе в халатике, а ее темно-зеленое мундирное платье на кровати разложено.
Изначально на торжественные мероприятия я хотел пойти в форме вольноопределяющегося, чтобы не отсвечивать пока слишком сильно. Белоглазова отсоветовала. Во-первых, место мое в ложе преподавательского состава, а во-вторых сопровождающая вольнослушателя ассистентка профессора — нонсенс. Так что по случаю начала учебного года надел я свой парадный мундир вармастера. Просто парадный, не для торжественных случаев — предполагавших высочайшее присутствие, которого сегодня не планируется.
Кстати, парадный мундир вольнослушателя и парадный мундир вармастера по виду похожи, даже цвет почти одинаков — темно-зеленый, у вармастера только золота-аксельбантов больше. Когда подошел к зеркалу понял, что с Маргарет составили приятную на взгляд пару. Тем более что мундирное платье на ней сегодня было приличным — не то, в котором груди настолько тесно, что все пуговицы не застегнуть.
Получив последнее напутствие от Белоглазовой, которая пожелала удачи и попросила вести себя прилично (я настолько неблагонадежно выгляжу?), спустились вниз. Здесь ожидал барон Аминов с машиной, быстро доставившей нас к главным воротам Академии.
Приехали сильно заранее, и не зря — сегодня въезд внутрь запрещен. Автомобилей вокруг немало, но движение организовано, хотя и не быстро все. Впрочем, именно нам долго пропекаться в лучах утреннего солнышка не пришлось — к воротам подкатили по отдельному проезду в ограждениях для персонала Академии, без большой очереди. Покинув машину, уже оказались в толпе — в ворота втекала буквально река людей. В основном курсанты — юноши и девушки в кафтанах и мундирных платьях самых разных цветов, от белого до темно-синего, почти черного.
К жаре я пока не привык, заранее смирился с неудобствами — пешком до главного бастиона прилично, больше километра, спарюсь. И ладно бы только дойти, торжественное построение ведь сейчас, это ж на припекающем солнышке сдохнуть можно, или как программу-минимум падение английского гвардейца исполнить. А у меня ведь бобровой шапки* нет, мне ж головой непокрытой, незащищенной в брусчатку бить придется. С такими мыслями я и шел через арку ворот как на заклание, без особого настроения. Но едва оказавшись во внутреннем дворе оказался приятно поражен — здесь, в отличие от сковородки за стенами, дул приятный прохладный ветерок. Комфортно, как на морском берегу под легким бризом.
Магия, скорее всего курсанты старших курсов работают.
Когда миновали ворота, в гомонящей многоликой толпе мы с Маргарет оказались в центре ненавязчивого внимания. Все же моя молодость и профессорский мундир, тлеющий живым огнем шрам, а также красота спутницы взгляды привлекали. Но несмотря на выразительные взгляды и неприкрытое внимание, никто не подошел, а если и были отпущены какие-то комментарии, остались незамеченными. Внимание к нам было, но черту — подойти, спросить, познакомиться, никто не переходил.
Барон Аминов после арки ворот как-то сразу и быстро потерялся, ну да и черт с ним. Постепенно идущий вперед поток вливался в толпу перед главным бастионом, но еще быстрее толпа организовывалась. И вот уже не толпа это, а парадные коробки курсантов Академии, а мы с Маргарет уже на специально возведенной трибуне оказались — куда нас провел Аминов, неожиданно вдруг нашедшийся и вновь так же неожиданно снова потерявшийся.
Больше двух часов ушло на торжественный подъем флага, приветственные речи Остермана и кригскомиссара Долгорукова — военный комендант в Туркестане вместо городского мэра, потом курсантам зачитали телеграммы от шеф-инспектора Борского корпуса великого князя Андрея Александровича, а также высочайшее напутствие от государя, встреченное громкими и несмолкаемыми криками «ура».
Происходящим я откровенно тяготился, тем более что кто-то из ассистентов других вармастеров, расположившихся за нами, похоже на завтрак переел чесночной колбасы, определенно закусывая луком и запивая тормозной жидкостью, а кто-то явно переборщил с одеколоном, так что амбре вокруг распространялось убийственное. Кроме того, передо мной — похоже специально, усадили сразу трех преподавателей с комплекцией гренадеров, так что большую часть происходящего от меня скрывали их затылки.
Осматривать ровные коробки построения комфортно не получалось, но кое-что отметил. Одинаковый цветовой фон мундиров выдерживал только первый курс, по зачислению сразу разделенный на три потока. Красный, Синий и Зеленый — по основным стихиям, которые на первый год станут базовыми. Я, кстати, как не имеющий достижений во владении, был записан вольнослушателем на Зеленый поток, который все называли «Третьим». В первые два — Красный и Синий, зачисляли уже подготовленных юношей и девушек в основном из аристократических семейств.
Зеленый поток — с базовой стихией Земли, на которую проще всего опереться, предназначен для самых разных людей из самых разных социальных групп. У которых с подготовкой все гораздо хуже, чем у красно-синих, более сильных. «Красно-синий — самый сильный!» — в тон получившейся фразы зазвучало громкое многоголосье воспоминаний, но быстро отмахнулся, забыв о фанатской трибуне «ПФК ЦСКА» и вновь сосредоточившись на происходящем.
Спокойные две недели, когда вместо развлечений свободное время проводил в библиотеке Академии или в беседах с Белоглазовой, значительно прибавили мне знаний по теме. Ориентироваться в происходящем вокруг стало проще. Так что не в неизвестность сейчас ступаю, как совсем недавно, осматриваюсь и уже понимаю, что именно вижу.
В отличие от курсантов Первой ступени, остальные поражали калейдоскопом цветовой гаммы парадных мундиров. Обычная боярская форма однотонная — красные, синие, зеленые, голубые и серые кафтаны. Однотонные, в цвет основной стихии, и парадные мундиры для торжественных случаев, а вот «просто» парадные мундиры отражают непосредственно специализацию. Лишь факультет огня примерно в одной цветовой гамме — красной, в разных оттенках пламени, а вот факультеты земли, воздуха и воды буквально расцвечены калейдоскопом самых разных цветов, оттененных разной вышивкой — серебряной и золотой.