Романтиков с большой дороги уйти из поля зрения сумело трое. Гонялся я за ними недолго, накручивая круги по выжженной степи — сопровождающий меня авиаразведчик под это дело снизился, показывая направление. Причем бандиты оказались тертые, никто сдаваться не собирался. Понятно, что я не спрашивал, но ни один не спешился, не поднял руки — все отстреливались, пытались сбежать.
После того как догнал последнего понял, что что-то не в порядке. Не было во мне больше ни свежести, ни бодрости. Совсем не было. После последнего выстрела пришло как-то вдруг осознание, что красная пелена перед глазами это уже не след эманации силы, а ответ организма на запредельные нагрузки и повреждения. Похоже в попытке утомить коня я прежде всего загнал сам себя.
Сориентировавшись по солнцу, направил коня в сторону Скобелева. Теперь только в седле держаться, не свалиться. Непростая задача — по пути с каждым километром все сильнее навалилась боль и усталость. Когда подъехал к городским воротам, в седле держался уже на морально волевых, болтался как усаженный в седло мешок. За внешней стеной ко мне пристроились две машины сопровождения — бояре и городская полиция, вместе с которыми я доехал до Академии. Под их взглядами выпрямился, сделал вид что все хорошо.
На площади перед Академией остались едва заметные выжженные полосы после моего яркого — по-настоящему огненного проезда. В парке внутреннего двора было хуже, некоторые заросли кустов и черная земля еще чадили. Здесь, приводя природу в порядок, уже работали курсанты с факультета Терра.
Да, задал я работы людям, похоже «огромное спасибо» за сегодня мне уже не раз сказали, и еще скажут. Много-много раз. Еще и грузовик с фруктами, и витрина магазина в минус. И проникновение в чужое жилье, через окно тем более, к полураздетым девицам. Ох как бы меня не натянули процессуально по самый эдельвейс и до тонкого голоса за такое выступление.
Понятно, что будут правы, но тем не менее.
Мысли в голове уже ворочались тяжело, как проржавевшие шестеренки. Силы кончились и на меня накатывало помутнение разума. Да и держался в седле я, оказывается, только благодаря энергии пегаса — когда подъехал к факультету Игнис и слез с седла, хотел что-то сказать ожидающим встречавшим меня здесь Звереву, Белоглазовой и Арине. Но не смог — едва коснулся земли и отпустил поводья, как просто рухнул вниз.
Темнота перед взором опустилась мгновенно, как будто свет выключили.
Глава 21
— Проснулся?
Голос знакомый, приятный. Арина. Но несмотря на всю приятность ее чарующего голоса, интонации слышатся заметно едкие.
Открыл глаза и сразу зажмурился. Снова открывал осторожно, с прищуром. Поморгал немного, постепенно привыкая к мягкому свету. Осмотрелся. Я у себя в комнате, на своей кровати — узнаю обстановку. Лежу в достаточно интересной позиции: на спине, полностью раздетый. По пояс накрыт простыней.
Арина — одетая, сидит сверху. Понятно зачем: сканировала меня только что так же, как однажды при мне осматривала магическим зрением серую боярыню. Сам я, кстати, как и Белоглазова тогда в позе витрувианского человека лежу — ноги вместе, руки по сторонам.
— Долго я?
— Пара часов.
Это хорошо, что пара часов, прямо облегчение накатило. У меня завтра важные дела, нельзя пропустить.
— Как там?
— Там это где?
— У меня в организме. Плохо или не очень?
— У тебя были сломаны правая нога и левая рука, трещины в ребрах, пуля в лодыжке, касательное ранение шеи, четыре магических повреждения эфирного тела, ушибов не сосчитать. А если бы были мозги, то и сотрясение было бы! О чем ты вообще думал? — Арина выглядела одновременно и взволнованной, и возмущенной.
Вот это ничего себе. Хорошо, что о повреждениях я сейчас узнал, а не тогда, когда на огненном звере гарцевал.
— Я на пегасе часа три провел, о чем только не думал. Тебе про какой момент времени рассказать?
— Ты невыносим!
— Мы снова на «ты»?
Звучно фыркнув — как лиса рассерженная, Арина грациозно с меня соскочила, встав рядом с кроватью. Выражение лица ее выражало крайнюю степень осуждения.
— Двигаться мне можно?
— Вставать?
— Ну для начала просто лечь нормально.
— Лечь нормально можно. Двигаться нельзя: я полностью тебя восстановила, но дня три как минимум тебе рекомендован постельный режим. Никакого бега по утрам, и даже никаких лестниц — если будешь спускаться вниз, только на лифте.
— Не-не-не, так нельзя. У меня послезавтра дела чрезвычайной важности.
От волнения я даже привстал на локтях, но меня вдруг повело — как будто тело уже встало, а сознание, ощущение тела, еще в лежачем положении осталось. Плавающее состояние — не просто голова закружилась, а как будто я весь медленно закружился, причем одновременно в разные стороны. Только полностью замерев, через минуту примерно я вернулся к нормальному восприятию.
— Какие дела? — дождавшись ясности в моем взоре спросила Арина. Похоже, хорошо понимает, что со мной происходило. Голос, кстати, звучит все так же едко. Неужели ее так задело, что я с Белоглазовой при всех под руку прошел?
— Дела чрезвычайной важности, я же сказал. Нет, это не шутка, я серьезно — мне завтра уже на ногах нужно быть. Если хочешь, дойди до Белоглазовой, она тебе то же самое скажет и спросит, что можно сделать. Хоть как, мне надо завтра выглядеть свежим и бодрым и передвигаться как живому, иначе все, конец, провалено дело государственной важности!
Некоторое время вейла молчала, постепенно краснея. Потом прикусила губу, отвела взгляд.
— Зачем тебе завтра быть на ногах?
— Если бы это была только моя тайна, я бы тебе рассказал. Арина, солнце мое, я действительно серьезно, вопрос жизни и смерти.
Еще минута раздумий, по ходу которой вейла даже до кончиков ушей покраснела, так на меня ни разу и не глянув.
— Я тебе сейчас помогу. Может быть после я не смогу уйти… Вернее, точно не смогу, останусь здесь. Или отнеси меня в мою комнату или оставь тут, как решишь. Спать я буду часов двадцать, может чуть больше. Ее светлости скажешь, что я подарила тебе поцелуй жизни, она поймет. Ночь тебе очень желательно провести в покое. Завтра в активности можешь себя не ограничивать, но будь осторожен — пока я не приду в себя, лечить тебя с сохранением тайны некому. Вопросы есть?
— Что ты собираешься сделать?
— Вернуть тебе здоровье в краткие сроки.
— А конкретно?
— Тебе результат нужен или что?
— Спрошу проще: тебе это как-то может навредить?
— Нет, — покачала головой Арина так на меня и не глядя. — Стандартное, проведенное мною только что исцеление заключается в том, что я напитала живительной силой твое эфирное тело в местах повреждений, а целительная энергия уже воздействует на твое физическое тело. Как тебе ее светлость про огонь объясняла, только моя сила не вредит, а восстанавливает. Сейчас ты внешне цел и здоров, но сросшиеся кости и вернувшиеся в порядок мышцы — это как строительный раствор, которому необходимо время застыть, поэтому и рекомендован постельный режим. Если активно двигаться, можно сделать хуже, вплоть до необратимости. Сейчас же я запущу в тебя намного больше энергии — не направленно в места повреждений, а вообще. И моя живительная сила серьезно ускорит процесс, но в результате я устану до полного беспамятства, так что мне будет нужен долгий отдых. Так понятно?
— Понятно.
— Готов?
— От меня что нужно?
— Молчи и слушай свое тело.
— И все?
— Да.
— Тогда готов.
— Тогда начнем. Глаза закрой.
Глаза закрыл. Шагов я не слышал, но через пару секунд звучно щелкнул замок закрытой двери. Однако, интересно что дальше. Глаза я закрыл по-честному, но уши закрыты не были, так что по шелесту одежды услышал, что Арина снимает мундирное платье. Нет, не только его — полностью раздевается.
— Глаза откроешь, когда будет нужно, — негромко произнесла вейла заметно подрагивающим голосом.
— Когда будет нужно?