Да, магическая подпитка — лунный камень в чашке кальяна потускнел, а глаза девушки блеснули. Она сейчас, перед грядущей операцией, в себя чистую магическую энергию закачивает. Дыма Белоглазова, кстати, не выдохнула. Прикрыла глаза, явно чувствуя некоторое время изменение состояния, потом показала мне на вино.
Я разлил сдержанно сияющую рубиновую жидкость, протянул бокал боярыне. Она отсалютовала мне, смело сделала несколько приличных глотков. Глаза ее почти сразу заблестели — по шальному заблестели, я бы сказал. Девушка подвинулась вплотную и поменяла позу — на секунду прижавшись небольшой, но упругой грудью к моему плечу.
Поблескивающие глаза вновь оказались совсем рядом.
Так. Очень интересно, к чему это все ведет.
— Не волнуйся, я смогу удержать себя в руках, — словно отвечая на мои мысли, совсем негромко произнесла Белоглазова. — Чистая энергия и афродизиак… Это, мягко скажем, запрещенный прием и нарушение закона, но это сейчас единственное, что поможет мне полностью восстановить силы перед тем, как мы отправимся обратно. Правда, я буду немного…
— Шальной?
— Да. Но в пределах. А вот сможешь ли ты себя удержать в руках?
— Я не знаю.
Я действительно на знал. У меня был опыт потребления магического вина — с Маргарет. Но тогда я не слишком и сопротивлялся, да и закончилось все даже не начавшись. Так что сейчас, наверное, воздержусь от экспериментов, не хочется последствий, которые…
— Попробуй.
Какие у нее удивительно манящие губы, я ведь только сейчас обратил внимание. Идеальной формы, с четко выраженной выемкой-галочкой на верхней, называемой луком Венеры. Сейчас — чуть припухшие и влажные от вина, невероятно чувственные. Даже без вина вдруг захотелось боярыню поцеловать.
— В чем смысл? — поднял я взгляд чуть выше, глядя в ставшие странными глаза.
— Давай считать это тренировкой твоих экстраординарных способностей. Сможешь меня удивить?
Пфф. Хоть прямо сейчас могу ей «Колхозный панк» a cappella исполнить, вот удивится. Но не исполняю же, поэтому и с вином не вижу причин делать глупости. Не вижу причин делать глупости…
Да, все так. И был бы я прежним, я бы не повелся. Но подростковое тело, в которое я попал и все больше с ним сживаюсь, дает о себе знать, так что не все мои поступки теперь подвержены элементарной логике. С совершенно правильными мыслями и трезвым пониманием ситуации (ну зачем мне это делать?) я — находясь в здравом уме и твердой памяти, взял бокал и сделал несколько хороших глотков.
Вдох, выдох. Вроде ничего не изменилось, но… Нет, изменилось, в голове ощутимо зашумело. Черт побери, Володя, ты дурак? Ну зачем ты это сделал? Самому себе даже ответить не могу. И ведь я сам, самостоятельно и без внешнего воздействия начинаю ерунду творить.
Когда снова посмотрел на боярыню, удивился: под воздействием вина и чистой энергии глаза ее теперь стали голубыми как небо. Совершенно новый взгляд — до этого ведь были серыми, стальными. Опасными, иногда пугающими, сейчас же стали привлекательными, красивыми безо всякого холода. Взгляд тоже изменился, вместе с шальным блеском став нежным и даже томным.
Белоглазова поставила вино на невысокий столик и вдруг извернулась — мягко, как ленивая кошка, но при этом весьма грациозно. Я даже не успел понять как, но она уже навалилась на меня, уселась сверху. Повернулась к столику, не глядя на меня сделала еще глоток вина. Небольшой, буквально губы намочила — а вот мой бокал упал, рубиновая жидкость разлилась.
Изучающе посмотрев на меня сверху вниз, выдержав паузу, Белоглазова наклонилась почти вплотную — глаза в глаза, а когда зашептала, наши губы то и дело едва ощутимо соприкасались. И огромного труда мне стоило не заставить ее замолчать поцелуем, а сосредоточиться на смысле сказанного.
— Для тренировки сдерживания тебе пока достаточно, — отстранившись, девушка показала на пролитое вино. Вновь навалилась на меня, ощутимо прижавшись грудью и зашептав на ухо: — Видишь птицы над нами кружат?
Над нами действительно — на приличной высоте со стороны солнца, парило несколько птиц. В том положении в котором я сейчас сложно заметить, но я их еще до этого наблюдал, обратил внимание. Но сейчас на этих птиц мне и фиолетово совсем, пусть там уже хоть тираннозавр в небе порхает.
— Не отвечай вслух. Если не видишь, они там есть. Семь лет назад появился новый вид владеющих, они зовутся повелители зверей. Обучаются на факультетах Терры, одна из возможностей — умение смотреть глазами прирученного животного. Острота зрения птиц семейства соколиных в два-три раза превышает человеческую, приручить их легче других, и как ты уже наверное догадываешься, повелители зверей этим пользуются.
Я запустил руку в распущенные локоны девушки, прихватывая их на затылке у корней волос и повернул ее голову к себе, так что мы снова оказались лицом к лицу.
— То есть мы сейчас у наблюдателей как на ладони?
Я все же задал вопрос, хотя хотелось мне совершенно иного.
— Именно.
— У чьих наблюдателей?
— С моей стороны активен должен быть один.
— Но птиц мы наблюдаем больше.
Белоглазова вдруг резко отстранилась, отодвинулась. Села напротив, скрестив ноги по-турецки, закусила губу. Глаза все так же блестят, щеки зарумянились. Я приподнялся на локте, глядя на девушку, все так же с большим трудом удерживая себя от дальнейших действий.
Состояние меня накрыло сейчас, которое называют пьян без вина. Его четко выразил Маугли в мультфильме, сказав Каа: «Я хочу бежать далеко-далеко, а потом тут же спрятаться где-нибудь, я хочу плакать и смеяться одновременно, послушай, как стучится моё сердце!»
Мне, правда, бежать и искать никого не надо, вот совсем рядом девушка удивительной красоты. Сейчас, когда вся строгость из ее облика ушла, она стала невероятно привлекательна. Я уже титаническим усилием сдерживался, чтобы не стянуть с себя гимнастерку — предложив послушать как стучит мое сердце, или чтобы не прянуть вперед, впиться наконец в такие манящие влажные губы жадным поцелуем.
— Вот именно. И не только сегодня.
— Что? — смысл слов боярыни от меня уже понемногу ускользал.
— Птицы над нами парят. Их над нами больше одной, и не только сегодня.
Ах да, птицы. Не только сегодня их над нами больше одной. А значит, там не только ее наблюдатели; интересно, какой формы у нее грудь — ткань настолько плотная, что тесно ее прижимает, скрывая очертания. Если протянуть руку и расстегнуть последние две пуговки, то ворот станет достаточно широк, чтобы…
Я действительно протянул руку, но — усилием, словно поднимающий вес на золотую медаль штангист, провел ее мимо пуговичек воротника и поправил рассыпавшиеся локоны, сделав красиво. Еще одним серьезным усилием отвел взгляд от девичьей груди, потом — зацепившись за влажные губы, еще одним усилием посмотрел дальше в небо. Да. Птицы, парят над нами. Так, руку опустить, на место вернуть. Взгляд не опускать, а то ведь второй раз просто не удержусь.
Зачем я вообще вина выпил, чем думал? Впрочем, чем думал — понятно. Организм на уровне инстинктов рассчитывал на возможность совершить процесс продолжения рода, так что там скорее всего головной мозг не при делах. Но я же знал, что здесь — под взорами пусть не лезущих на глаза свиты и наблюдателей это невозможно. Знал, так зачем? Вызова захотелось, себя испытать?
Сознание мое вдруг словно разделилось — одна часть так и была затоплена накатывающим все более сильными волнами влечением, вторая сохраняла полную ясность мышления. Не соприкасаясь, они тем не менее являли собой единое целое — поэтому я все еще и оставался на месте. Разделение разума, кстати, называется эта способность — после того, как я услышал это название от Белоглазовой, я про нее в методичке подробно читал.
Неожиданно стало удивительно легко, потому что я реально задвинул влечение на дальний план. То есть у меня все бурлило и по-прежнему хотелось прыгнуть на девушку, подминая ее под себя и срывая одежду, но это происходило где-то на периферии, как будто за стеклянной стеной.