В памяти всплыло спасение. Тоже призрачное. Здесь все-таки был другой мир и обычаи были другие, взять хотя бы поклонение божествам — животным. Но все же: в одном из исторических фильмов был эпизод, когда осужденная вручила крест палачу, чтобы он пощадил ее, как свою сестру по вере. Было ли это правдой или сюжетным ходом, придуманным для эффекта, я не знала, но попытаться подобным образом спастись я была просто обязана. У меня есть фигурка Милосердной…
Пытаясь залезть под одежду, я всматривалась в то, что видела за окном. Боярские хоромы — нищенские домики — пристройки — сараи — башенки. Белый снег. Лапник — наверное, он несет религиозный смысл. Как и деревянные зайчики, обреченно сложившие лапки, и мыши, почему-то огромные, как коты. Снегопад разыгрался, люди с улиц поисчезали, вот бы и мне пропасть куда-нибудь?..
Если бы я не была беременна! Я попросила бы остановиться, выгребла бы часть денег, сколько смогла унести, и бежать. Но если бы я не была беременна, меня уже бы растянули на дыбе.
Возок резко свернул налево — я потеряла равновесие и чудом не завалилась набок. Послышался недовольный крик, а Афонька стегнул лошадей, и возок понесся по снежному полю: богатые дома больше не попадались, только хибарки, и ели, а может, сосны, или что тут росло, черт возьми… Еще поворот, потянулись рядочком молодые елочки, торчащие из сугробов, и высокая, белая с красным стена. Крики я слышала, несомненно, их слышал и Афонька, но скорость не сбавлял. Прекрасно, что здесь еще нет огнестрельного оружия — такого, что его можно в пару секунд привести в боевое состояние. И плохо, что возок тащат лошади, они устанут, споткнутся, и конец.
— Эй! Куда! — донеслось до меня страшное. — Куда, а ну стой!
— Боярыня Головина до ее императского величия! — заорал Афонька браво, и, видимо, никто еще не был в курсе, что я была подозреваемой в убийстве номер один.
Медленно — Афонька сбавил прыть лошадей — но мы проехали в ворота. Огромный двор, весь украшенный не только лапником, но и цветами, и флагами всех расцветок, полный людей, причем лишь часть из них была долгопола. В основном суетились и мерзли в расшитых кафтанчиках тощенькие красавцы. Я вспомнила любимый прием супергероики — зимой и летом полуголый герой, играющий мускулами, и рассмеялась. Нет, несмотря на то, что популярность и сборы у этого жанра зашкаливали, у меня были сотни причин его не любить. Неправдоподобие — первая.
Возок остановился, Афонька соскочил с козел, распахнул дверь.
— Оторвались, матушка-кормилица, ну, спеши! — умоляюще произнес мой спаситель. Что там про любимый троп «дева в беде»? Кто должен быть на его месте — роскошный и язвительный, двухметровый как минимум принц с кубиками по всему телу и полуголый, чтобы эти кубики были всем ясно видны? Вот она, реальность, вот кто спас меня — низенький, с козлиной бородкой холоп, еще и женатый. Ни драконом, ни наследником престола Афонька не обернется. Хотя как знать — про наследника… В это-то время!
— Вернусь, проси у меня что хочешь, — твердо сказала я ему на ухо, пока при всем честном и очень любопытствующем народе Афонька доставал меня из возка. — Деньги эти — твои. Забирай.
— Да что ты, матушка, — испугался Афонька и даже глазами захлопал. — За что же ты мне смерти лютой желаешь? Все видели ларчик-то! А ну как обвинят, что я украл?
А ведь он прав… Я кивнула, оставив решение на потом. Если я не успею, все будет бессмысленно.
Двор был местами почищен, местами утоптан. Идти мне было легче, чем по церковному двору или двору моего дома, и все же — я не шла, я плыла. Несла свое тело и свой живот, и, может, со стороны моих прежних, привыкших к суете и бешеным скоростям современников это выглядело красиво, величаво и женственно, но это было мучительно. Сбросить десять килограмм хотя бы одежды — и стало бы легче дышать.
Я шла к дверям — крыльцо, расчищенные ступени, два стражника возле дверей. Я услышала конский топот и догадалась, что это мои преследователи. У самого крыльца я властно протянула руку, и кто-то подбежал и начал заводить меня на ступени — какой-то придворный или слуга, я умудрилась оглянуться — Афонька удрал, возле возка никого не было. Очень умно. Стражники у дверей смотрели поверх моей головы, и я не сомневалась — на своих же коллег. Сейчас они меня остановят. За пару-тройку шагов до того, как я могла бы попробовать, попытаться выпросить себе если не оправдание, то хотя бы отсрочку.
Шаг. И еще один шаг.
За моей спиной что-то происходило, и такая вот ирония в том, что за моей спиной постоянно что-то творилось, но обернуться мне было сложно — и узнать. Я разобрала конский топот и шарканье людских ног, и крики: