Сморщенное милое личико. Самая красивая малышка на свете.
Женщины возились со мной — обмывали, обтирали. Боль в теле сменилась другой, режущей, болью в промежности, но все мои мысли были о том, что я держу в руках. Благословение. Сокровище. То, что стоит целого мира. Я — мать.
Наталья обтерла руки, расшнуровала рубаху на груди, но я замотала головой.
— Я сама.
— Матушка?..
— Пошла вон.
Несправедливо, но я имею на это право. Наталья, впрочем, мои слова вообще не приняла на свой счет — может, в родах от баб она слышала и не такое. Качая головой, она помогла мне приподняться, приложила ребенка к моей груди. В помещение набилась такая тьма девок, что я открыла было рот, чтобы заорать, но передумала. Пусть смотрят. Сколько времени, как там обыск, нашли что-нибудь?
К черту.
Малышка оказалась очень сильной. То, как она захватила мою грудь, меня удивило, но молоко у меня, конечно, не появилось, и снова было больно, и это была блаженная боль. Ребенок родился с характером — я улыбалась и плакала. Все стоило того. Просто стоило. Все это стоило — я мать.
Потом пришло понимание, что это начало. Что ребенок, который лежит у меня на груди, может быть… что он может… но я не хотела об этом думать. Мне принесли одеяла, подушки, очень умно — не тревожить меня сразу же, подумала я, чувствуя, что засыпаю. Все — завтра. Сейчас у меня только я и моя малышка.
И когда Наталья выгнала всех, оставив лишь зареванную Фроську и Марью, я неумело, непослушными пальцами растрепала пеленку, в которую завернули мою дочь. Увидеть и запомнить родимые пятна, что угодно, потому что я не смогу не уснуть, но…
Руки мои задрожали, дыхание кончилось. Забыв, что я хотела рассмотреть все, что было жизненно важно — разве что заприметила родимое пятнышко на левой ручке, — я накрыла малыша пеленкой обратно и, подняв голову, встретилась взглядом с Натальей. Она едва заметно кивнула и улыбнулась, ни слова мне не сказав.
Сын. Она соврала, приняв ребенка и сразу передав его мне. У меня сын.
Пятеро, дайте мне силы уберечь его от грозящей беды…
Глава десятая
Ночь прошла — то, что я потом назвала ночью. Я была измотана родами и вырубилась, несмотря на то, что безумно боялась за сына. Мне нужно бодрствовать и кормить его, у меня болело все тело — но боль существовала за пределами сознания, сказывалось влияние гормонов, — мне необходимо встретить любую опасность лицом к лицу, но я закрыла глаза на мгновение — и пришла в себя много часов спустя.
Меня так и оставили в бане, лишь устроили, чтобы сон мой и ребенка был комфортным, насколько возможно. Когда я очнулась и дернулась, вспомнив все и придя в неописуемый ужас… Наталья кормила моего сына, уже полностью обмытого и завернутого в — дайте угадаю! — ярко-красные, расшитые золотом тряпки, возле моего импровизированного ложа стояла расписная красная с золотом колыбелька, и Фроська бесшумно прибиралась.
— Вон пошла, — приказала я ей. Фроська, как мне показалось, была только рада и не вышла, а вылетела прочь. — Дай мне… ее.
Ее, потому что черт знает, какие и где тут могут быть уши. Наталья кивнула, поднялась, придерживая ребенка, подошла и положила мне его на грудь.
Молока у нее в самом деле было столько, что оно текло по груди, и я спросила себя — как в это время женщины обходились без насущных средств гигиены? Мне сначала и в голову не пришло, что Наталья кормит. Но я увидела: она подложила под сорочку две подушечки не слишком большого размера, но достаточного для того, чтобы молоко не пачкало одежду.
Я развернула сына, и о том, что это может быть уже другой младенец, просто не думала. Наталья обо всем позаботилась — это мой малыш, родимое пятнышко характерное, подручными средствами в этом веке его не имитировать никак. Я подняла голову, благодарно взглянула на нее, и слезы сами собой хлынули из глаз.
Мне придется с этим жить — хотя бы какое-то время. Гормоны, и нет врача, чтобы помог мне справиться с ними. Хорошо или плохо, легко или нет, но здесь у меня нет союзников.
Я вытащила грудь и попыталась дать ребенку, но он уже наелся и лениво чмокнул. Сказать, что я была разочарована, ничего не сказать, и я даже не ощутила стыда, что разревелась из-за этого как обиженная трехлетка.
Кровотечение у меня прекратилось, пришла вчерашняя повитуха, осмотрела меня и хотела было осмотреть и ребенка, но я не дала. Вцепилась в него и глядела на повитуху, как дикая кошка, Наталья поспешила вмешаться и заверить, что с ребенком все хорошо. Повитуха ушла, щедро получив за труды, и судя по всему, это были огромные деньги…