— А ежели невиновных начнут в приказ сдавать?
— Так надо список разбойников вывесить, — с радостью пояснила она ему, как несмышленышу. — Вот, к примеру, посылаешь ты человечка туда, где было нападение. Он опрашивает свидетелей и выясняет, что татем был бородатый муж, крепкого телосложения. Волос курчавый, тёмный, глаза тёмные и цепкие. Особые приметы: шрам, кривая улыбка, большой размер ноги, неопрятная одежда, грубый голос, нечищеные зубы и дурной запах изо рта…<br> Дуня задумалась, но быстро осознала, что не знает, какими ещё могут быть особые приметы. Ежели бы заранее всё обдумать, а получилось спонтанно.
Дьяк уже пришёл в себя, усмехнулся, подумав о своём, но демонстративно обреченно махнул рукой:
— Ничего, кроме суматохи, не получится!
Дуняша поникла. Ей казалось, что она подарила отличную идею! В конце концов идея о вознаграждении за поимку преступников взята не только из книг, но и из жизни.
Борис Лукич мысленно взвешивал Дунькину идею, находил минусы и плюсы. Описание у крестьян получить невозможно, но если искать не лесного татя, а проворовавшегося на месте службы человека, то будет и описание, и награда.
— Что-то в твоей идее есть, — отстранённо произнёс дьяк и подмигнул ей.
Дуня раскрыла глаза, а потом понимающе улыбнулась. Где-то, как-то Репешок использует её подсказку и можно считать её в некотором роде благодетельницей, а это плюсик в карму.
— Как дела у Анисима? — сияя, спросила она. — Он мне саженцы своей яблоньки обещал укоренить… — она не договорила, увидев, как преобразился Борис Лукич.
— Так это ты!? — непонятно воскликнул он. — Такого работника потерял! — он побагровел и даже погрозил кулаком.
Дуня отступила на шаг, но дьяка было не остановить:
— Татей сажать некуда, везде саженцы стоят! Откуда он их только берет? И всё таскается с ними, как с детями малыми, пересаживает, переставляет с места на место! Корешки, веточки, клубеньки… тьфу! Был суровый муж, стал… говорить стыдно!
— Ну надо же, — всплеснула руками Дуня и сделала пару шажков назад, — пойду я, меня князь ждёт.
— Тебя дед ждёт, — рявкнул ей Борис Лукич и показал рукой на подошедшего Еремея.
— Дунька, ты чего здесь? Гришка прибежал, сказал, что ты кругами ко мне пошла, а ключница наша стесняется тут показываться.
Дуняша картинно развела руками и просияла:
— Деда, по мне тут все соскучились… не могла же я мимо пройти! Надо же себя показать, на людей посмотреть!
— Пошли уже, — велел Еремей и повёл внучку во дворец.
Там их встретили и проводили в небольшую горницу. В этой горнице они просидели не меньше часа и когда Дуня уже вся извелась, то позвали в княжеские палаты.
Она вошла и завертела головой, зная, что эти палаты не сохранятся для потомков. Её заинтересовала роспись на стене в виде птиц с женской головой, смешными львами и крупными диковинными цветами. Мелькнула мысль, что церковь ни слова не сказала против птиц-мутантов и широко улыбающихся львов, но это уже дело прошлое.
Дед сделал несколько шагов, поклонился. Дуня держалась рядом и повторяла за ним.
— Пройдите ближе, — велел князь.
Дуня с любопытством разглядывала нарядно одетого великого князя, пока он вежливо говорил о каких-то делах с дедом.
Иван Васильевич восседал на стуле, который надо было считать троном, и уточнял о выплатах его дружине. Дуня думала, что это надолго, и чтобы не пялиться на занятых беседой князя с дедом, изучала, чем застеклены окна, как сделан подоконник, каким маслом могли покрыть пол, что за подсвечники стоят…
— Так значит это ты придумала сделать перья для письма из металла? — вдруг обратился князь к ней.
Дуня встрепенулась, хотела бойко ответить, но дед осадил её взглядом, чтоб не забывалась и она, опустив глаза, просто кивнула.
— Знаешь ли ты, что твоя придумка может много денег принести?
Дуня опять, не поднимая глаз, кивнула.
— А чего ж ты игуменье всё отдала? — поддел он её. Ну точно, поддел! — Или думала, что она озолотит тебя?! — с насмешкой спросил её князь и Дуня сразу же отреагировала. Она вскинулась, ударила себя кулаком в грудь:
— Да я… — но тут дед дернул её за рукав, и она пробубнила:
— Так получилось.
— Хм, — Иван Васильевич смотрел на неё, а она разглядывала носы своих туфелек.
Точнее, не туфельки, а войлочные тапочки с подошвой из лосиной шкуры. Наспех успели расшить цветными нитками и получилось красиво. Даже краше, чем если бы бисером вышивали. Его поди разгляди, а толстые цветные ниточки хорошо видны. Дуня разглядывала вышитые цветочки и совершенно не понимала, как надо вести себя. Вот князь даже не заморачивается в этом вопросе, а она вся в сомнениях! А он продолжал говорить и даже будто бы упрекал её: