В последнее время ему хорошо было дома. Жена улыбалась и вдохновенно рассказывала об участии в планировании будущей перестройки Кремля.
— Как ты хорошо придумал озадачить маленькую Доронину. Она такая выдумщица! Её мысль летает и не видит границ. Жаль, что многие её придумки неисполнимы, но теперь я знаю, о чём мечтать, — говорила ему жена.
Иван Васильевич улыбнулся. Марьюшка сказала, что если он согласится ставить ей отдельные палаты, то она там развернёт большую мастерскую и можно будет шить и расшивать в ней одежду для его воевод.
Ему понравилась идея жены нарядить воевод единообразно, чтобы все сразу видели, что едет московский воевода. И одежку эту они должны будут заказывать себе в Кремле. Ну а сын, как всегда, радовал князя живым умом и тягой ко всему новому. Наставники недавно жаловались, что не справляются с его любознательностью, а вот когда рядом с ним мелкая Доронина, то у мальчишки не хватает сил ни на вопросы, ни на шалости. Она его так загоняла вместе со всей его командой, что ни о чём другом думать не может. И вечером только и разговоров о том, как всё может быть красиво, если бы Дунькин проект был бы осуществим.
Ванюша с жаром доказывал, какими надо строить стены и башни, чтобы враг не проник на территорию Кремля, оправдывал строительство двух-трехэтажных каменных зданий с большими окнами и только не знал, где взять денег на всё это роскошество и как не замерзнуть в этих дворцах.
И всё равно князю нравилась эта суета и он ценил каждый день, зная, что вскоре ему придется вновь идти в поход и решать вопрос с Казанью, с новгородской, псковской республиками, а там и с вятичами надо что-то делать. Но это всё дела известные, а вот к чему приведёт разгоревшаяся война хорватов и валахов? Куда вновь выдвинулись османы? Чем закончится смена власти в степях? Ещё и персидские купцы спрашивают о возможности принятия их посла. А что толку, если до княжества с их стороны доходит только каждый второй, если не третий караван? Весь Кавказ охвачен войной!
А Дуня вдруг поняла, что лето уже пролетело, и даже день заготовки капусты остался позади, а она хотела испробовать новый рецепт. Из имения деду прислали весть, что у них всё завалено яблоками, которые везут из монастыря обратным ходом, и Федор не знает, что с ними делать.
— Да как же это… — расстроилась она. — Я же сказала, снять кожицу, порезать на ровные дольки и сразу сушить, чтобы не потемнели! Ох уж этот Фёдор! Не верит, что их можно будет продать. Привыкли видеть в продаже мешки сушеных яблок за копейки, а невдомёк, что есть города, где яблочки сильнее ценят, чем у нас.
— Боярышня, чего бормочешь? — спросила ключница.
— Да вот, Фёдор жалобную весточку прислал, а я ему всё подробно обсказала до отъезда.
— Так по-своему хочет сделать, вот и пишет нашему батюшке, надеясь, что тот сжалится и даст разрешение на своеволие.
— Ух я ему! — Дуня погрозила кулаком и собралась бежать писать Федору гневное письмо, но ключница успела схватить боярышню за рукав.
— Погоди! Успеется! Поешь.
Дуня прислушалась к себе и поняла, что поесть важнее.
— Вот и умница, вот и молодец, — улыбнулась ключница. — А я тебе нарядную одежку приготовила. Завтра раненько в церковь пойдем. Покров Богородицы!
Глава 7
Дуняша стояла в церкви нарядная и благожелательная. Из-за того, что статус деда повысился, то расположилась она теперь не в толпе, а впереди, и никто на неё не дышал, не перекрывал обзор и не подпирал сзади. А по окончании службы местный батюшка подошёл к деду, и Дуня слышала, как он расспрашивал его о давнишней истории с той бабой, что изображала слепую. Дед отвечал настороженно, зная, что за внучкой приглядывают. Это внимание ему не нравилось, но Дуньку не только ругали, но и хвалили. Хотя всё равно лучше бы её не замечали!
— А тот парень, что обманом просил милостыню? — спросил батюшка Кирилл.<br> Разговор заинтересовал многих, и Дуня оказалась не единственной, кто подошел поближе, чтобы ничего не упустить.
Боярин Еремей не понимал, к чему ведут вопросы священника. Раньше он не лез в дела Дорониных, зная, что их окормляет отец Варфоломей, поэтому дьяк ответил не сразу. Подбирая слова, он начал издалека:
— Считаю, что Якимка искупил свою вину, встав на защиту невиновных во время пожара и нападения татей.
— Хм, Якимка провинился здесь, а пользу принёс тебе.
Еремей склонил голову, признавая правоту священника и полез за кошельком, но тот неожиданно отмахнулся: