Вот только надо будет потом побольше милостыни возле церкви раздать, чтобы люди не сомневались в благочестии дома Дорониных.
ГЛАВА 4
Дуня позволила Любаше помочь себе с одеждой: всё на завязочках и одно надевается на другое. Маленькому человечку не справиться, не запутавшись. Благодаря ловкости Любаши и выскочивший вслед няньки Ванечки оделись все быстро и высыпали во двор.
Дом в Подмосковье был огорожен не просто забором, а массивной стеной из бревен. Вдоль верхней части стены были устроены переходы для обороняющихся и сооружены навесы. Дуня не знала, от дождя или от стрел, но выглядело всё внушительно.
Она помнила из истории, что разбойничьи набеги доходили до Москвы, и Подмосковные имения частенько бывали разграблены, но дед отчего-то не волновался, посылая семью сына сюда. Может, не всё так плохо? Вот уж шесть лет её вывозят из Москвы на лето, и ни разу ворота не закрывались днём.
Серпень (август) перевалил уже на вторую половину, и заметно похолодало. Скоро всем им возвращаться в город, а пока женщины в имении солят всё, что можно солить; сушат дары леса и летние сорта яблок; обмолачивают ячмень, полбу; готовятся собирать гречу. Потом настанет черёд уборки капусты и осенних сортов яблок, а вместе с этим бабы и ребятня пойдут в лес за брусникой и клюквой… потом начнут сеять озимые. В общем, дел невпроворот, и это только те, в которых участвовала Дуня, а крестьяне попутно заготавливали корм животным, продолжали возиться в огородах и выезжали на поля.
— Машунь, Ванечка, пошли собирать шишки, мох и веточки, — предложила Дуняша.
— А зачем?
— А мы потом из них себе игрушек наделаем!
— А как?
— Сначала надо собрать, а там увидим, что и как, — задорно улыбнувшись и потянув братика за рукав, Дуняша показала, какие веточки ей интересны.
Любаша, глядя на увлечённых маленьких хозяев, улыбалась и радовалась, что вырвалась из-под догляда старших женщин. Уж больно они придирчивы и взыскательны ко всем, кроме себя.
Вот и нянька маленького боярича свалила догляд на Любашу, а сама на скамью села и дремлет, благо из теремного окошка её не видно. Скоро Ванюшу передадут дядьке, вот она и не старается ходить за малышом.
Любаше же пришлось по душе собирать в корзинку сосновые и еловые шишки, поздние цветочки, душистые листочки смородины, серебристый мох, кусочки сосновой коры или корявые веточки… во всем была красота, и даже жаль, что люди ценили другое. Девчушке было интересно, что придумает изготовить из лесного богатства младшая боярышня.
Любаша давно приметила, что малышка не проста и бо́льшая искусница, чем её сестра.
Только никто не видит этого, потому что малышка все свои придумки отдает старшей, а у той ручки золотые и все впрок идёт, но мастериц много, а розмыслов единицы.
Любаша от такой крамольной мысли, что девочка, пусть и боярских кровей, может быть розмыслом, даже оглянулась — вдруг кто-то догадался, о чём она думает? Но нет, никого боярские детки не интересовали. Лишь парочка старых боевых холопов рассредоточилась и приглядывает за окружающей обстановкой, да на стене мальчишки за дорогой бдят.
Дуня посмотрела на полную корзинку всякой всякости и, не желая возвращаться в терем, предложила собрать побольше смородиновых и малиновых листочков, чтобы самим сделать водку. Произнося слово «водка», девочка внутренне поморщилась. Она узнала много новых слов и легко приняла их, но запоминать другие значения уже известных слов было сложно.
Одним таким коварным словом оказалась «водка». Здесь и сейчас так называли травяные отвары.
О, их было великое множество! Травницы и лекари составляли сборы от изжоги, вздутия, ломки костей, детского испуга… Дуня путалась с местными названиями болезней, но твёрдо поняла, что местные лекари знали, как обихаживать раны, гнойники, простуды, внутренние болести…
В общем, они даже воздействовали на родники, которые в будущем звали на восточный манер чакрами и — та-дам! — родников в теле человека, по мнению лекарки, было девять, а не семь. Вот и как прогрессорствовать в таких условиях? Тут впору не учить, а учиться самой!
Но сестру и брата она немного поучить сможет. Дуняша рассказала, как следует ферментировать листики и что это не одно и тоже, если просто посушить лист. Пришлось соврать Маше, что это она вызнала у лекарки Катерины, хотя та оберегала свои знания и, как показали будущие столетия, напрасно!