Дуняша растеряно смотрела на боярина Бокеева, а он явно пытался вспомнить её и не спешил урезонивать зарвавшихся холопов. Боярышня не могла понять причины их агрессии, но звериные оскалы на повернутых к ней рожах заставляли цепенеть от страха.
Дуня скорее почувствовала, чем дошла умом, что видит перед собою отчаявшихся, загнанных людей. И в глазах боярина Бокеева та же сумятица, сплетенная с безысходностью, но он всё ещё ищет мирный выход в отличие от обезумевших своих людей.
Что же произошло?
В последний раз Дуня видела его при входе в княжеский терем, а сенная девушка насплетничала, что он не пожалеет жизни за великую княжну Марию Борисовну, потому что любит!
— Василий Семёныч, — тихо произнесла Дуня, смотря ему в глаза, — что случилось?
Его люди дернулись, но едва слышный рык:
— Сядьте! — вернул их на место.
Дуня, не отрывая взгляда от тверского боярина, спустилась со скамьи и едва заметно повела подбородком на выход.
За этот жест она готова была сама себе настучать по голове. В тёмном помещении между трапезной и входом ей быстро и незаметно свернут шею! А она, видите ли, подметила, что другие паломники поглядывают на неё из любопытства и будут обязательно глазеть и прислушиваться, если она продолжить разговор с Бокеевым здесь.
Девочка отошла, взяла кувшин и понесла его к выходу. В коридоре специально хлопнула тяжелой входной дверью, а сама отбежала в угол. Немного света поступало из верхнего окошка, мимо которого шла лестница, и этого хватало, чтобы оглядеться.
К сожалению, а может, в Дуниной ситуации, к счастью, в любую минуту тут мог появиться кто-нибудь, но другого места переговорить не было. На улице вновь гремел гром, сверкнула молния, а косой дождь с новой силой ударил по стенам.
— Боярышня? — вежливо обозначил себя Бокеев и чуть склонил голову.
Дуня равнозначно ответила мужчине и повторила вопрос:
— Что случилось?
Он молча сверлил её взглядом.
— Что с Марией Борисовной? — уточнила она.
Вот тут он ожил и с большей заинтересованностью посмотрел на Дуню, а потом вдруг вновь поклонился, но уже значительно ниже. Видно было, что теперь он узнал девочку и вспомнил о её участии в раскрытии заговора.
— Она жива? — нетерпеливо спросила Дуня.
— Жива, — глухо ответил боярин.
— А эта… отбыла? — Дуня опасалась произносить имя старой княгини вслух, но сумела интонацией обозначить своё отношение.
— Эта? — зло и насмешливо переспросил он. — Сдохла…
Он не договорил, хотя наружу рвалось слово «тварь»!
Дуня резко втянула воздух сквозь сжатые зубы и на какой-то миг застыла в таком положении.
Бокеев выжидающее смотрел на неё, а она пыталась сообразить, как всё произошло и что сейчас делать. Соображать надо было быстро и правильно, а не так, как всегда. Первым делом Дуня выдохнула:
— Хорошо.
Привязавшийся к ней страх после разговора с Ярославной и терзавший всё это время, наконец-то отпустил.
— Очень хорошо, — повторила Дуня и открыто посмотрела на Бокеева, давая понять, что не враг ему.
Раз он вспомнил о её участии в раскрытии заговора старой княгини, то должен знать, что зарвавшаяся стерва пыталась уничтожить всех Дорониных. Его понимающий кивок немного успокоил Дуню и она, не отрывая от него серьёзных глаз, спросила:
— Как всё произошло?
Дуняша не ожидала, что её голос будет сух и резок, но получилось очень даже удачно. По-боярски!
Бокеев зло ощерился и, чуть наклонившись к Дуне, прорычал:
— Старая с-сука повторила попытку отравления Марии. Я пресёк, — лицо его дёрнулось, а рука скользнула к ножу, но там и осталась. — Теперь в бегах, — рвано закончил он.
Дуня кивнула, не обращая внимания на то, что боярин хотел её напугать. Он явно находился на грани срыва и был не адекватен, хотя старался держаться. А для неё важно было, что он не проигнорировал её и ответил.
Боярышня же сейчас пыталась сообразить основное: главной врагини больше нет и явная угроза устранена. В худшем варианте Великий князь может косо смотреть на весь род Дорониных, но дед всё делал на его благо. Иван Васильевич не может не понимать, что мать топила его своими действиями, но с мёртвой какой спрос? А у него сыновьи чувства…
Дуня закусила губу. Гадать, не затаит ли князь неприязнь к ней и всей семье было бесполезно. Он сложный человек. А ещё ей хотелось упрекнуть его, что он во многом сам виноват и в последний раз виноват тем, что слишком затянул с решением отправить мать на постриг, а после не стал торопить её и… и женщины сами разрубили завязавшийся узел. Одна сорвалась, чувствуя себя преданной и обиженной, а у другой нашелся защитник.