— Так что делать, бабушка? Не с мужиком же деревенским честь девичью терять? Не пойду на это даже ради родовой силы.
— И правильно, не перейдет наша сила к девице, с первым встречным честь потерявшей. Только с венчанным мужем, после как вокруг аналоя обведут, кольцами обменявшись. Так наша прародительница постановила. Мы ведьмы чистые, белые. Для спасения людей сила нам дана, не то, что черные вредительницы! Вот, весна придет, поедем в Тихвин, отгонят, небось от него ворогов, защитит свою обитель пресвятая Богородица, и сыщем там тебе мужа, лучше бы с даром, а нет, так и простой подойдет. Дар у наших женок сильный, и без мужней силы для ворожбы достаточен.
— Ой, бабушка, послушай, снова зов слышен, уже близко!
— Погоди-ка, плат надену, и ты голову покрой, шубку надень, да топор возьми! Жаль, что Гашки нет. Девка здоровая, двух мужиков стоит! Да не зевай, что не так, топором по лбу, и все разговоры.
— Бабушка, лихие люди сами бы уже в дверь ломились! Помощь кому-то нужна! Открывай двери!
По тракту до Устюжны добрались за полтора дня. Ночевали в Бежецке, городской голова встретил с почетом, вести до него уже дошли. Выспались в тепле, новости узнали. Шведы сейчас стоят у Грузина, что на Волхове, ждут своего прынца, которому кто-то русский престол обещал, даже православие решил, нехристь, принять. В Тихвине небольшой гарнизон, в основном сидят в недостроенном Введенском монастыре, кстати, девичьем. Монашек портят. В основную святыню не суются, и паломникам не мешают, так что тихо, без шума и пышности проехать можно. По Ярославскому тракту мало кто ездит, но беречься надо, шайки мародеров и провиантские команды шведов иногда шалят. Шведы оголодали, местные старшины продовольствие не поставляют, их прынца не признают. Да и поляки недобитые иногда попадаются. Так что проехать можно, но с опаской и осторожностью. Так что зря Миша Муромский надеялся, что отговорят местные жители его друга ехать дальше, только воодушевили рассказами о чудесах, что у иконы происходят. Еще более интерес разожгли. К ужину в Устюжном были. Мишу Муромского с поклонами встретили, как барина. Хлеб-соль поднесли. Царя будущего не узнали, за приживальщика приняли. Тот не обиделся, подмигнул другу — чем меньше узнают, тем спокойнее. Пусть считают, что княжич свое наследство проверить решил, заодно и чудотворной иконе поклониться. Переночевали опять с удобством, Миша пораньше сбегал, на дело железное посмотрел. Что же, печи дымятся, молоты стучат, мехи мальчишки раздувают, плавят руду. Потом молотом из крицы сырого железа шлак выбивают. Не стоит дело. Времена лихие, железа много требуется. Муромским — доход.
По тракту ехали уже с опаской, голова устюженский выделил княжичу еще десяток дружинников княжеских, что промысел от лихих людей охраняли, с фузеями, так что народу прибавилось. Михаил обещал, как обратно до Твери доедет, в Новгород решили не ехать, шведов опасаясь, вернет бойцов обратно, наследство охранять. По тракту до погоста Усадище-Дыми ехали спокойно, пару раз натыкались на мелкие группы оборванцев, не поймешь какого роду, но те, видя хорошо оборуженную дружину, не решались напасть и сами куда-то разбегались. Так что Миша уже считал, что их авантюра закончится хорошо, но не тут-то было! У деревни Острочи, когда до Тихвина было рукой подать, нарвались на большой отряд, провиантская команда шведов, из Тихвина. Почти регулярные войска. Видимо, неспроста те мелкие группки по дороге встречались, разведывали. Потому что устроена была настоящая засада. Видимо, сообщили кому надо, что знатный боярин на богомолье едет. Знатный, богатый, раз с охраной, значит, ценный приз. Выкуп от родни хороший взять можно! Слава Богу, что о другом Михаиле пока ничего не знали, потому что береглись, старались в полон взять бояр, а не убивать. Знали бы о Михаиле Федоровиче, убить бы постарались, что бы путь своему прынцу расчистить! Сеча была знатная, если бы не фузилеры, не отбились бы. Воевода, что дружиной командовал, Муромскому крикнул:
— Не лезь в драку! Спасай Михаила!
Подхватил Миша поводья коня царского, и метнулся на север, через замерзшую реку Тихвинку, в глухие леса. Да попала в его коня стрела вражеская. Упал жеребец с всадником. А противник уже нагоняет! Хлопнул Михаил коня царского по крупу, приказал двум воинам уводить Михаила в лес, подальше, а он отобьется, чары помогут. Но врагов набежало больше, чем он рассчитывал. Вначале мечом рубился, потом чарами кидаться стал, а когда понял, что не справится, совсем умирать собрался, вдруг вынеслись из леса трое всадников, разогнали толпу врагов, прибодрился, огненную магию подключил. Выложился до конца и сознание потерял. Очнулся перекинутым через седло коня. Которого тезка сквозь сугробы подтаявшие за повод тащил. Уже темнело. Мартовские дни, хоть и удлинились, а все равно, короткие.