Я не собирался делать это снова.
Я уже пятился назад, но прежде чем я успел повернуться, чтобы уйти, дверь открылась. Дэш, одетый в дорогой темно-серый костюм, встретил меня сначала удивлением, а затем настороженным взглядом, прежде чем отойти, оставив дверь открытой.
Я смотрел через открытый проем на экстравагантный вестибюль, прекрасно осознавая всеобщее беспокойство.
Когда я стал плохим парнем?
Я почувствовал взгляд брата и опасную энергию, которая распространялась по комнате. Я бы вошел, если бы она не выбрала именно этот момент, чтобы войти в комнату.
Когда я видел ее, то испытывал то, что называли туннельным зрением. Она выглядела чертовски идеальной, и даже сейчас я чувствовал, как мой гнев утихает.
Причинение ей вреда отошло на второй план после необходимости нагнуть ее на ближайшую плоскую поверхность и повторно заявить на нее свои права.
Но почему я должен это делать? Она уже была моей и, черт возьми, должна была такой и остаться.
Но это было не так. Она бросила меня.
Можете ли вы представить, как чертовски больно чувствовать, что каждый ваш вздох может быть последним, но вы всегда используете тот немногий кислород, что у вас есть, чтобы умолять единственного человека, который утверждал, что любит вас безоговорочно, просто быть рядом?
Это меня задело.
Но больше всего это изменило меня.
И я ненавидел ее за это.
Моя совесть шепнула мне, что неправильно ее винить, но темнеющая часть моего сердца хотела разорвать ее на части и уничтожить полностью — и я бы это сделал.
Она понятия не имела, что будет дальше.
— Кинан… Как… как ты?
Были моменты, когда я считал, что выжить после ранения и потерять легкие — это большая ошибка. Я подумал, что, возможно, мне было бы лучше сделать решительный шаг, чем провести следующие шестьдесят лет или около того впустую.
Прошло несколько часов, и мне удалось назвать себя всеми возможными гнусными прозвищами. В этот момент не было никого, кто думал обо мне хуже, чем я сам.
Шелдон выглядела потрясающе.
Волосы у нее были блестящие.
Ее платье подходило ей идеально.
Она выглядела готовой к сказочной ночи с Прекрасным Принцем.
Я пытался разрушить это, заставив ее чувствовать себя виноватой. Но, конечно, я не мог на этом остановиться. Я был намерен причинить вред всем в своей жизни, начиная с одного человека, который позаботился бы о том, чтобы я не смог повернуть назад.
— Кинан, почему ты это делаешь?
— Разве это не очевидно?
— Не для меня, — скромно прошептала Лэйк. Я боролся с желанием рассмеяться. Несмотря на браваду, которую она проявляла в последние несколько месяцев, она все еще оставалась напуганной маленькой мышкой. А теперь мой брат держал ее в своих руках и съел бы заживо.
— Я ревную.
— Но почему?
— Потому что мой брат не заслуживает долго и счастливо.
— Ты не это имеешь в виду.
— Почему бы и нет?
— Послушай, я знаю, что тебе больно, и это было сложно принять, но ты должен помнить, что Киран был всего лишь ребенком. Ты многого не знаешь. Если бы ты просто поговорил с ним…
— У моего брата, — выпалил я, — было одиннадцать лет, чтобы сказать мне правду.
— Кинан, он не знал, что она твоя мать. Она также была его матерью. — На последних словах ее губы задрожали, и я задавался вопросом, кого ей было жаль больше — его или меня?
— Это не имеет большого значения, не так ли? Она мертва. Ничто не изменит этого. Я ее почти не помню… Я бы сказал, что Кирану повезло. Ему никогда не приходилось каждый день смотреть в глаза матери и задаваться вопросом, почему она не любит тебя, почему не обнимает тебя или что ты сделал не так. Большую часть дней она почти не узнавала меня. Мой отец был не лучше. Я был один семь лет. Не было ни смеха, ни тепла. Тишина была почти пугающей. Думаю, я ненавидел это больше всего. Когда она ушла и не вернулась, я даже не прослезился. Мне почти хотелось, чтобы она была жестокой, и тогда, возможно, то, что она ушла и никогда не оглядывалась назад, не значило бы так много.
— Но у тебя был Киран. Вы были друг у друга.
Я пожал плечами:
— Киран тогда был почти таким же, как и сейчас — отстраненным, угрюмым и жестоким. Ты была права в тот день, когда спросила, боюсь ли я его. Это было так долгое время, и, думаю, так было всегда. Он не хотел иметь со мной ничего общего. Мне просто нужен был друг.