Вместо того чтобы приступить к ужину, я последовала за ней в гостиную и наблюдала за ней из прихожей.
— Мама. Мультики.
Звук голоса моей маленькой девочки вырвал меня из мыслей. Ее темные глаза, очень похожие на глаза ее отца, уставились на меня.
Видимо я двигалась недостаточно быстро, так как она взяла пульт с журнального столика, повернулась и сказала:
— Мама, я смотрю мультики. — Нажимая при этом все без исключения кнопки.
Я изучала ее, пока она сосредоточенно хмурилась, высматривая любые признаки расстройства. С каждым днем она становилась все более независимой и яростной. Я знала, что помощь ей только расстроит ее, поэтому терпеливо ждала, пока она во всем разберется. Моему маленькому гению не потребовалось много времени, чтобы найти подходящий канал, и когда она это сделала, я оставила ее одну и пошла готовить ужин.
Поначалу адаптация к материнству была непростой, а когда я наконец приспособилась и нашла ритм, все наладилось. Год назад у Кеннеди диагностировали эпилепсию. Первый раз, когда у нее случился припадок, это были самые страшные секунды в моей жизни. Несмотря на то, что этот эпизод длился недолго, той ночью я срочно отвезла ее в больницу, не зная, что к чему, и умирала каждую секунду. Из-за ее нежного возраста врачи решили оставить ее на ночь, но были готовы назвать это единичным инцидентом. Так продолжалось до тех пор, пока не прошло двадцать четыре часа, как у нее случился очередной припадок. Пара анализов подтвердила опасения врачей, что это эпилепсия.
Я помню, как подумала, что она была слишком молода.
Слишком невинна и недостойна.
Ощущение беспомощности, пока она страдала, вывернуло меня наизнанку и разорвало на части. Каждый день я переживала, что простой заботы о ней будет недостаточно, и я во второй раз потеряю любовь всей своей жизни.
Год назад я думала, что готова оставить Кинана в своих воспоминаниях, но когда подумала, что теряю Кеннеди, то начала искать его. Я вновь открыла рану ради жизни, которую мы создали. На мгновение я поверила, что он имеет право знать, хотя это было его решение уйти. Но когда я не смогла его найти и начала понимать, что он ушел навсегда, рана зажила по-другому.
Я ненавидела его за все, через что он заставил меня пройти ради любви. В конце концов, больше всего обидно было то, что ему пришлось уйти, а мне пришлось держать в руках осколки.
Когда ужин был готов, я положила ее любимое блюдо — макароны с сыром — в миску с нарезанными на мелкие кусочки сосиской.
— Кеннеди, я приготовил твой любимый!
Я ждала с улыбкой. В мгновение ока она появилась у решетки и сверкнула зубастой ухмылкой.
— Фрэнкс? — она взволнованно кричала, и ее «р» звучало как «л».
Мой мобильный зазвонил, когда я открыла дверцу. Я усадила ее в кресло и поставила перед ней тарелку с макаронами и сосиской, прежде чем взять трубку.
— Привет, Лэйк.
— Не приветкай мне. Как прошло?
Я изобразила раздражение и вздохнула:
— Знаешь, чем больше ты с ним, тем грубее становишься?
Я никогда бы не подумала, что женщина, которой сегодня является Лэйк Монро, была той же робкой, наивной девушкой, над которой безжалостно издевался ее нынешний парень.
Четыре года назад никто не знал причину глубокой ненависти Кирана Мастерса к ней. Он был королем Бейнбриджа и без проблем использовал свою власть, чтобы высмеивать и подрывать ее общественную жизнь и самооценку в течение десяти лет, прежде чем все изменилось из-за любви.
Несмотря на то, что любовь смягчила его острые углы, он все равно мог оставаться страшным ублюдком. Раньше я беспокоилась за Лэйк, потому что люди не меняются за одну ночь, но до сих пор я не видела признаков того, что она может быть недовольна.
— Признайся и перестань тянуть время. Я не могу доверить своих будущих детей какой-то шарлатанке. — Она начала что-то бормотать на заднем плане, прежде чем я успела ответить. Должно быть, это был Киран, потому что я услышала поцелуи, за которыми последовали громкая пощечина и хихиканье.
— Вам двоим нужно побыть наедине?
— Хм? Ой, извини. Так все прошло хорошо?
— Я не узнаю наверняка еще неделю. Ты знаешь это.
— Но ты думаешь, что справилась хорошо?
— Лэйк, что случилось?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, почему тебя вдруг так интересуют мои оценки?
— Разве мне нужна конкретная причина, чтобы интересоваться?
Мои глаза сузились, хотя она не могла меня видеть. Что-то случилось.
— Позови Кирана к телефону.
— Я не понимаю, почему…
— Лэйк, — прорычала я.
В следующую секунду в трубке раздался глубокий голос: