В его глазах появилось отчаяние, а на лице отразилось разочарование.
— Я заполнял пустоту, созданную моими родителями. Я был невидимкой. Был нежеланным и нелюбимым. Я так и жил, пока не нашел способ восполнить это, даже если это было лишь временно. Я был наркоманом, но не таким, как ты думаешь. Я жаждал внимания и близости, которых у меня никогда не было, и был слишком глуп, чтобы осознать, что подарок, который ты мне подарила, был гораздо более ценным. Я не был достоин тебя, но ты заполнила пустоту. А потом каким-то образом, образ моей матери, уходящей от меня, навсегда стал тобой. Мне было страшно, Шелли. Я боялся, что однажды ты поймешь, что я недостоин тебя, и уйдешь, поэтому я нашел способ бороться с неуверенностью, держась за тебя. Это заставило меня почувствовать, что я все контролирую, и что, несмотря ни на что, кто-то захочет меня.
— Так меня можно было заменить.
— Нет! — крикнул он, и я нервно взглянула в сторону кухни. Он понизил голос и сказал: — Ты незаменимая. Ты была недостижимой.
— Но я была твоей.
— Когда-то у меня была и мама, а потом я ее потерял.
— Так что заставляет тебя думать, что теперь будет лучше?
— Потому что я понимаю, что мои мать и отец сделали свой выбор, но я не обязан поступать также как они. Я больше не боюсь любить тебя.
— Ты даже не любил меня настолько, чтобы сражаться за меня. Вместо этого ты убежал, когда я впервые причинила тебе боль, а я ведь прощала тебя каждый раз, когда ты разбивал мне сердце. Я рисковала всем, чтобы быть с тобой ‒ своим самоуважением, своим здравомыслием и своим сердцем ‒ и теперь ты просишь меня снова рискнуть всем этим?
— Если риск означает, что мне нужно подчинится… — он встал на колени, и мое сердце бешено заколотилось в груди. — Значит, Шелли, я сдаюсь тебе.
— Я, э… что?
— Принцесса, — крикнул он. — Не могла бы ты подойти сюда, пожалуйста?
Раздались тихие шаги, но я все еще застыла на месте, чтобы как-то среагировать.
— Кинан! — Кеннеди показалась в поле зрения и бросилась в объятия Кинана.
— Я скучал по тебе, — прошептал он ей.
Она цеплялась за его шею, пока он не усадил ее к себе на колени.
— Девочка моя, я должен сделать признание, которого ты, возможно, не поймешь, но мне все равно нужно это сделать. Ты послушаешь?
Она кивнула, и он откашлялся.
— Четыре года назад я очень сильно обидел твою мать во многих отношениях.
Кеннеди, казалось, поняла, потому что ее лицо поникло, но она продолжала слушать.
— Я думал, что смогу защитить ее от действительно плохой женщины, сделав что-то, что, как я знал, разобьет ей сердце. Я воспользовался шансом, чтобы ее отец не забрал ее у меня, потому что плохая тетя знала, что мы непослушные дети.
Наконец он ухмыльнулся, и я прочистила горло.
— В любом случае, камера плохой тети записала нас, когда мы проказничали в школе и она угрожала показать это отцу и всему миру, если я не сделаю то, что она хочет. Она также угрожала завалить ее, если я откажусь, а неудача означала, что твоей матери придется уехать куда-то далеко от меня, чтобы закончить школу. Я заключил сделку с дьяволом, и хотя я спас твою мать от плохой тети, я потерял ее. Я был эгоистичен, принцесса, и воспринимал твою мать как нечто само собой разумеющееся, но если ты сможешь простить меня, я обещаю провести остаток своей жизни, никогда больше не принимая ее как должное.
Он оторвался от Кеннеди и встретился со мной взглядом.
— Ты сможешь простить меня, детка?
Не знаю, как долго мы смотрели друг другу в глаза, прежде чем Кеннеди поднялась с колен отца и встала передо мной.
— Мама, прости Кинана.
— Ты ‒ маленькая предательница, — прошептала я ей, прежде чем улыбка вырвалась на свободу. Я почувствовала слезы, но проигнорировала их, потому что мне нужно было что-то сказать. — Я прощу тебя при одном условии. — Он выглядел настороженным, но посоветовал мне сказать это без колебаний. — Ты скажешь Кеннеди, что ты ее отец, и тебе лучше иметь при себе кольцо, потому что мы не принимаем ничего, кроме твоей полной преданности.
Его мальчишеская улыбка, которую я так давно знала, вырвалась на свободу, когда он сунул руку в карман и достал не одно, а два кольца.
— Принцесса, иди сюда.
Она повернулась к нему, и он взял ее левую руку.
— Кеннеди София Чемберс, ты примешь меня своим папой?
Кеннеди кивнула, ее взгляд был прикован к кольцу, которое выглядело как настоящий бриллиант, хотя и было крошечным для ее пальца. Я подавила желание отругать его за то, что он купил трехлетнему ребёнку кольцо, которое, без сомнения, стоило огромных денег. Он надел кольцо на ее крошечный палец, и, к моему удивлению, оно подошло. Он проворчал что-то по поводу смены ее фамилии, прежде чем повернуться ко мне.