— Он сказал, что Артур стал слишком подозрительным, и его прикрытие оказалось под угрозой, когда он начал поднимать проблему детской порнографии.
Мрачное выражение лица Квентина стало еще темнее, когда он покачал головой и наклонился вперед:
— Этот ублюдок не был против детской порнографии. Он ушел, потому что хотел получить больший кусок.
Мой разум пробежался по всем выводам, и прежде чем он успел сказать больше, я уже собрал остальное воедино:
— Меня обманули.
— Артур нажился на большей части акций, потому что поставлял свежие таланты. Как ты думаешь, как Артуру удалось так успешно сохранять свой бизнес незамеченным федералами? Марио был его глазами и ушами, и поэтому, по его мнению, это партнерство должно было быть равным. Когда Артур отказался, Марио решил разорвать отношения и начать свой собственный бизнес, воруя при этом запасы Артура.
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что я был его первым рекрутом.
Сукин сын.
— А Диана?
— Она была для него удобством, которое он использовал для запуска своего бизнеса.
— Он использовал собственную дочь?
— Он не считает, что продает ее. Этот ублюдок заставлял нас каждый день делать друг с другом отвратительное дерьмо перед камерой. Мы были всего лишь детьми, чувак. Мы понятия не имели, что делаем. Он тренировал нас. Показал нам, что делать. Когда мы слишком много жаловались, он нас избивал.
— А что случилось потом? — спросил я, хотя уже знал.
— Появился ты.
— Как мое появление изменило ситуацию? Я пробыл там недолго, прежде чем он привез меня в Штаты.
— Марио чертовски неряшлив и не так осторожен, как думает. Я слышал много его деловых сделок. Тогда я многого не понимал, но все помню. Бюро узнало, что он проводит слишком много времени за пределами юрисдикции Соединенных Штатов. Артур, как ты знаешь, вел деловые отношения в Канаде и в Штатах. Они отстранили его от дела, потому что он, очевидно, не смог предоставить бюро доказательства, которые позволили бы им осудить его или, по крайней мере, привлечь к ответственности с хорошими шансами на то, что обвинения останутся в силе.
— Его разоблачили.
— Большое дело. Бюро начало расследование в отношении Марио. Он потерял работу, но единственная причина, по которой они не смогли осудить, заключалась в том, что его никогда не ловили с ни на чем противозаконном.
— Имеешь в виду нас.
— Бинго. Он привел нас сюда, чтобы спасти свою задницу. Быть пойманным вместе с нами означало суд, тюрьму и стать сукой мускулистого заключенного по имени МакДэдди.
— Где держали Диану? Я никогда не встречал ее.
— Я полагаю, с ее матерью. Нас никогда не оставляли вместе надолго до и после сессий. Он приводил ее, когда хотел поснимать, а она всегда после этого уходила.
— Зачем ему привозить сюда Диану, зная, что ты живешь в том же городе? Он должен был знать, что я узнаю.
— Он не думал, что тебя это волнует.
— Почему ты это сказал?
— Тогда ты произвел впечатление на многих людей, Киран. Ты смог направить свои эмоции, отказаться от детских возможностей и стать тем, кем они хотели.
— Ты хочешь сказать, что они меня сломали?
— Разве это не так?
— Я не боялся. Я не показывал страха.
— Но сколько ты позволил им забрать у тебя?
На самом деле Квентин был старше меня на два года. Не имея медицинских записей, мы смогли солгать о его возрасте. Каким-то образом даже тогда мы знали, как важно оставаться вместе. Кью провел месяцы в приемной семье, пока агентства и местные правоохранительные органы пытались разыскать его родителей, но спустя почти год никто не нашелся. В конце концов его взяла супружеская пара на попечение. Мы никогда раньше об этом не говорили, но я знал, что у него была маленькая капля надежды, что он найдет своих родителей. Родителей, которые, вероятно, продали его, чтобы оплатить какой-нибудь хит или пляжный домик в Малибу. Все зависело от того, сколько, по их мнению, он стоит.
— Ты был там, чувак. Ты сделал то же самое, что и я. Ты принес те же жертвы.
— И когда я наконец был свободен, я смог отпустить. Можешь ли ты сказать то же самое?
Отпустить… Я продолжал слышать эту фразу. Как будто все собрались вместе, чтобы понять, как, черт возьми, они могли заставить меня отпустить.
Последним, кто сказал мне отпустить, был Дэш. Я знал, что сказать, чтобы избавиться от него, но это был Кью. Он знал, на что это похоже, и, судя по истории, которую он только что рассказал, он знал чертовски больше, чем я. Марио превратил его и свою дочь в детей-проституток. Я проглотил желчь и все чувства, которые у меня были по поводу прошлого. Я поступил с этим так, как мне было удобно, и все доктора Филы в мире могли пойти на хуй.
— Ты сам это сказал, да? Я увяз слишком глубоко, поэтому мне нет спасения.
— Ты знаешь, что я не это имел в виду.
— Это не делает ситуацию менее правдивой. Теперь ответь на мой вопрос. — Когда он вопросительно поднял брови, я спросил: — Как ты думаешь, почему Марио доверил мне свою дочь, зная, что ты здесь?
— Чем бы ни занимался Марио сейчас, он думает, что сможет втянуть в это тебя. Он попытается, потому что если ты не с ним, то значит ты против него.
— Я уже знаю, что он понимает, что я представляю угрозу.
— Тогда что ты с ним делаешь?
— Я продаю свою душу дьяволу.
Глава 20
Киран
Квентин уехал забирать свою приемную сестру с танцевальной практики, оставив меня наедине с Дианой. Я нашел ее в ванной, прихорашивающейся по неизвестной причине.
— Ты голодная? — грубо спросил я. Мое нежелание проявлять гостеприимство было очевидным.
Она повернулась от зеркала ко мне лицом:
— Ух ты. На секунду я подумала, что мне придется просить.
Это были первые слова, которое она произнесла с тех пор, как снова увидела Кью. Разговор о чертовом взрыве из прошлого. Размышления о том, что сделал Марио, обо всей той лжи, которую он сказал, и о хитрых трюках, которые он проделывал, привели к нехватке терпения.
— Я буду на кухне. Поторопись.
Я спустился вниз и приготовил несколько стейков, прежде чем бросить их в духовку. Мой дядя скоро должен был вернуться домой, и мне нужно было морально подготовиться к конфронтации, которая обязательно должна была произойти.
Диана спустилась вниз через десять минут, как раз когда мой дядя вошел в дом.
— Я не знаю, чем вы здесь занимались, мальчики, но о том, чтобы тусоваться с девочками в моем доме, не может быть и речи.
— Боже мой, — промурлыкала Диана. — Теперь я понимаю, откуда у тебя твердый нрав.
— Заткнись, Диана. — Джону же я сказал: — Она гостья. Я делаю одолжение другу.
Его глаза подозрительно сузились, и на секунду мне показалось, что я смотрю на отца. Мне было интересно, столкнулся ли он с той же проблемой, когда посмотрел на меня. Не поэтому ли он никогда не мог долго смотреть мне в глаза?
— Какой друг?
— Один из ребят из команды. Родители ее выгнали, а у его родителей нет места в доме. Как капитан…
— Ты больше не в баскетбольной команде, так ты имеешь в виду ту же команду, которая тебя выгнала?
Я проигнорировал его явную попытку напомнить мне, что я облажался. По крайней мере, в его глазах это было так. Меня не волновало, что Тревор и Аня мертвы, и было удивительно, что кто-то мог ожидать, что я умру после того, как они оба меня подставили. Это не было секретом после того, как Тревор напал на Монро в ванной спортзала.
— Я сказал ему, что она может остаться здесь, значит она останется.
Я наблюдал, как сжимается его челюсть. Я бросил ему вызов, и он это знал. Здравый смысл подсказывал мне остановиться, пока я впереди, но мой гнев, обращенный на него не утихнет в ближайшее время.
— Я хочу, чтобы она ушла.
— Отлично. Если она уйдет, то и я тоже. Развлечешься, объясняя властям, как ты помог мне стать беглецом.
— Ты мне угрожаешь? — Он сделал угрожающий шаг вперед, но я, как обычно, остался на месте.