— Я такая глупая, — проворчала я и пнула песок под ногами.
— Тогда мне придется быть самым тупым дерьмом в мире.
Я закрыла глаза и опустила голову. Это не по-настоящему. Его здесь нет.
— Посмотри на меня, детка.
Когда я поняла, что он действительно здесь, у меня вырвался тихий всхлип.
— Почему ты здесь?
— По той же причине, что и ты… Думаю, я пришел найти тебя. Ты только что думала обо мне?
— Разве это имеет значение?
— Это важно, — просто заявил он.
— Но почему? — Поскольку моя голова была опущена, я не увидела, как он подошел ближе, пока не стало слишком поздно. Он приподнял мой подбородок пальцем, но я держала глаза крепко закрытыми.
Вместо того, чтобы удержать его, я позволила ему осыпать нежными поцелуями сначала мои веки, а затем все мое лицо.
— Потому что это означает, что у меня есть шанс.
— Шанс на что?
— Что ты останешься.
Я почувствовала его руки по обе стороны своего лица.
— Зачем ты это делаешь?
— Открой свои глаза.
— Скажи мне почему…
— Нет, пока ты не посмотришь на меня.
Нет. Ни за что. Мои колени ослабели от прикосновения его рук.
— Пожалуйста, — прошептал он мне в губы, прежде чем соединиться с моими в нежном поцелуе. Его руки обхватили меня за талию и притянули ближе. То, как он обращался со мной, заставило меня почувствовать себя хрупкой, как будто я сломаюсь в любой момент. Я бы, наверное, так и сделала.
Я наконец открыла глаза, когда он в последний раз чмокнул меня в губы и прижался лбом к моему. Когда я посмотрела ему в глаза, они уже не были грозными. Они таили надежду.
— Я тебя люблю.
Я покачала головой, заставив наши лбы потереться друг о друга. Он схватил меня крепче, словно чувствуя, что мне нужно убежать.
— Думаю, что полюбил тебя в тот день в аптеке. Ты была такой красивой… и такой испуганной. Впервые с тех пор, как я встретил тебя, я не хотел, чтобы ты боялась меня.
— Мог бы меня одурачить.
— Моим самым большим сожалением в жизни было то, что я заставил тебя плакать, и если мне придется потратить остаток времени на то, чтобы у тебя никогда не было еще одного плохого дня, то я умру счастливым человеком.
— Я думала, что ты ни о чем не сожалеешь.
— Только о том, что не могу изменить.
— А что насчет Митча? А Лили? Придется ли мне потратить остаток своих сил, убеждая тебя, что я не ее призрак?
— Я хочу показать тебе кое-что. — Он убрал руки с моей талии и стянул рубашку через голову. Я одарила его сумасшедшим взглядом. На улице было градусов десять, а может, и холоднее, а он стоял передо мной без футболки.
— Киран, что ты делаешь? Вряд ли сейчас время думать о сексе.
— Нет, но это будет позже.
— Не слишком ли самоуверенно?
— Надеюсь. — Я смягчилась от его слов и взгляда его глаз. — Помнишь, я говорил тебе, что исповедую свои грехи единственным известным мне способом? Вот почему я сделал татуировку.
— Не могу поверить, что вижу это впервые. Это прекрасно, — наконец сказала я, с трепетом глядя на его спину.
Даже после того, как мы занимались сексом, я поняла, что никогда не видела его спины. Кто-то из нас всегда сбегал.
Я провела пальцами по его спине, где была татуировка. Темные лепестки резко контрастировали с его кожей. Некоторые были по-разному сломаны, а некоторые выглядели залеченными. На залеченных лепестках виднелись капли влаги, коснувшиеся именно сломанных частей. Капли дождя были ярко-голубыми с оттенком зеленого, напомнившими цвет моих глаз. Один особенный лепесток выделялся среди остальных. Кончик лепестка свободно свисал, как и другие, а над ним зависла капля дождя. То, как она подала, было необычным… почти как падающая звезда.
— Это для нее?
— Нет… Это было зря.
— Ты действительно в это веришь?
— Да.
— Тогда почему лилия? Из любого цветка или глупой татуировки, которую мальчики-подростки склонны делать, ты выбрал то, что явно что-то значит? Что все это значит? Сломанные лепестки? Капли дождя?
Он засмеялся и покачал головой:
— Это была идея Кинана. Я сказал ему сделать лилию. Он…
— Он считал, что ты исцеляешься.
— Что? — Голова Кирана резко повернулась.
— Для этого и нужны капли дождя. Они – целебный бальзам. Большинство лепестков починены, но некоторые все еще сильно сломаны.
Между нами воцарилась тишина, я продолжала восхищаться его спиной, а он продолжал смотреть на стену впереди. Его спина была напряжена и напряглась еще больше, когда я продолжала прикасаться к нему.
— Это прекрасно, Киран. Как думаешь, это может быть правдой?
— Что может быть правдой?
— Возможно, просто может быть, ты сможешь исцелиться?
— Ну, тогда мне придется признать, что со мной что-то не так. — Дразнящая нотка в его голосе невольно заставила меня улыбнуться.
— Хорошо, что я знаю, что ты шутишь, а то могу заволноваться.
Он внезапно повернулся лицом ко мне и обхватил меня за талию, приближая к себе.
— Почему ты борешься за это?
— Почему ты вообще с этим борешься?
— Потому что я убивал людей, Лэйк. Я убивал и готов убить без особой провокации. Ты действительно веришь, что кто-то вроде меня может когда-нибудь стать хорошим? Я никогда не смогу быть парнем, мужем или даже отцом.
Я проигнорировала боль в своем сердце из-за его неприятия будущего.
— Знаешь, ты не так обречен, как думаешь.
— Я не смогу искупить свою вину.
— Тогда почему ты не нажал на курок и почему ты хотел защитить меня?
— Потому что если бы мне пришлось кого-то защищать, то это была бы ты.
— Ты хочешь сказать, что я иду по умолчанию?
— Я говорю, что ты важна. Как бы сильно я этого не хотел бы.
— Ты действительно знаешь, как заставить девушку почувствовать себя особенной, — пошутила я.
— Я не из тех, кто любит солнце и розы. Вероятно, я никогда не смогу уложить тебя на клумбу из роз и заняться с тобой любовью.
Я обвила руками его шею.
— Может быть, я не хочу роз. — Я прикусила его нижнюю губу, что мгновенно привело к поцелую, грозившему поглотить нас обоих. — Может быть, я предпочитаю твои шипы.
— Однажды ты захочешь.
Не борись с этим, детка.
— Однажды – это не сегодня, – возразила я.
— Готова ли ты воспользоваться этим шансом?
Да.
— Может быть.
— Я не стою этого.
— Для парня, который источает сексуальную привлекательность, у тебя нулевая самооценка.
— Мне бы очень хотелось, чтобы проблема заключалась в недостатке самооценки. Тогда все было бы намного проще.
— Насколько проще?
— Это сделало бы все возможным.
— Почему ты так ее ненавидел? — Что бы я ни чувствовала, я все равно боялась, что однажды он проснется и поймет, что никогда не поверит, что я не Лили.
Он уткнулся лицом мне в шею и вздохнул.
— Потому что она сделала то, на что у меня не было сил. Она не позволила им забрать ее душу. Вот что делало ее сильной… Вот что делало сильной тебя.
Он думал, что я сильная?
— В больнице ты сказала, что я тебя сломал, но это неправда. Я не могу сломать тебя, детка. Я никогда не мог. Когда она умерла, я думал, что умер вместе с ней, а когда я увидел тебя в первый раз, я подумал, что она послала тебя как напоминание обо всем зле, которое я совершил. Но в тот день, когда ты сказала мне, что любишь меня, я понял, что она послала тебя не для того, чтобы наказать меня. Она послала тебя, чтобы сохранить мне жизнь.
— Ты действительно в это веришь?
Он не ответил, но его рука полезла в карман и вытащила сложенный листок бумаги.
— Я хочу, чтобы ты это прочитала.
Я нерешительно взяла бумагу из его рук и аккуратно развернула квадратик. Бумага со временем потерлась и обесцветилась, но когда я увидела первые слова, я поняла, что это от его матери. Я не смогла прочитать достаточно быстро: