Я спустилась по лестнице. Когда мне удалось подойти к нему так, чтобы он не заметил, я поняла, что что-то не так. Если бы я раньше не пускала слюни, то заметила бы сжатую челюсть. Я посмотрела туда, куда было направлено его внимание, и увидела разворачивающуюся сцену.
Шелдон стояла бледная и застывшая на левой стороне лестницы, глядя на высокую фигуру, занявшую дверной проем.
— Кинан… Как… как ты?
На нем были солнцезащитные очки, закрывающие его глаза, но я могла видеть, что его губы сжаты в жесткую линию, а челюсть двигается. В комнате воцарилась тишина, поскольку всеобщее внимание было сосредоточено на напряжении, которое теперь охватило атмосферу.
— Я больше не умираю, если это твой настоящий вопрос.
Враждебность в его голосе не могла быть ошибочной, и если он был чем-то похож на своего брата, то под его очками наверняка кипела ярость.
— Я рада, что ты в порядке. Мы…
— Прекрати эту сочувственную чушь. Тебе было не до того, чтобы принести свою эгоистичную задницу в больницу. Сейчас нет необходимости изображать беспокойство.
И вот так он снова исчез, оставив нас всех смотреть ему вслед в шокированном молчании.
На следующий день после того, как Киран решил отпустить свое прошлое и не убивать офицера Рейнольдса и миссис Рисделл, Джона уведомили о том, что для Кинана нашли легкое.
Говоря об этом…
Трансплантацию ему сделали немедленно. Затем его выписали из больницы после месячного выздоровления. Все были очень счастливы, кроме него. Доктор заверил нас, что он испытывает обычные эмоции, которые обычно возникают при пересадке органов. Страх. Беспокойство. Стресс.
Он еще не выбрался из тьмы, потому что в любой момент его тело могло решить отказаться от легких, или он мог бы пострадать от инфекции. Поэтому он постоянно находился в больнице и выходил из палаты только чтобы сдать анализы крови и сделать рентген.
А сегодня вечером мы все вместе готовились к выпускному без него. Это должно было быть больно.
Он все еще не разговаривал с Кираном, поэтому напряжение и дистанция между ними только росли с каждым днем. Это сделало охоту Кирана на Митча навязчивой идеей. После телефонного звонка, который Киран получил шесть месяцев назад, Митч замолчал, но Киран никогда не прекращал своих поисков. Иногда он ускользал обратно в это темное место, и я делала все, что было в моих силах, чтобы вернуть его. Я была готова сделать все возможное, чтобы помочь ему. Неважно, что меньше всего я ожидала, что он изменится в одночасье, хотя, думаю, ему бы этого хотелось.
— Лэйк? — Я была настолько погружена в свои мысли, что даже не заметила, как Киран взял меня за руку и все вышли.
— О, э-э… А?
— Ты в порядке?
— Да, но, может, ты хочешь пойти поговорить со своим братом?
Он оглянулся на дверь, за которой Кинан исчез, прежде чем медленно покачал головой.
— Подталкивать его было бы ошибкой.
— Что, если он никогда…
— Шшш, детка. Ты выглядишь красиво сегодня вечером. Я не хочу, чтобы ты плакала.
— Почему ты думаешь, что я буду плакать? — обвинила я, даже когда услышала дрожь в своем голосе.
Он криво улыбнулся и сжал мою руку.
— Потому что ты всегда плачешь… и храпишь.
Я засмеялась и ударила его в грудь, и он симулировал боль, пока я не поняла, что он, возможно, и не притворялся.
— Извини! Я ударила по больному месту?
— Да, но не волнуйся. Я могу вынести боль, — соблазнительно прошептал он.
— Не сильно радуйся. Сначала я хочу, чтобы ты потанцевал со мной.
Он застонал, и впервые надулся. Было бы очень интересно увидеть танец Кирана.
— Один танец, и ты будешь моей.
— Конечно. Так могу ли я увидеть это сейчас?
Он отпустил мою руку и, выдержав мой взгляд, медленно расстегнул рубашку. Остатки того, как я чуть не потеряла его, скрывала татуировка, имитирующая мой почерк и гласившая: «Навсегда, Лэйк».
Теперь я поняла, почему несколько недель назад он таинственным образом заставил меня написать эти слова на листе бумаги.
— Я не могу видеть выражение твоих глаз каждый раз, когда ты смотришь сюда. Я не хочу, чтобы ты хранила это воспоминание. Когда ты смотришь на меня, я хочу, чтобы ты видела вечность. Я хочу, чтобы ты помнила наше обещание друг другу.
— Красиво. Это сделал Кинан?
Он покачал головой, а затем поцеловал меня, но думаю, это было больше, чтобы отвлечь меня.
— Что мы будем делать? — Митч все еще там, и Артур может выйти в любой момент. Удивительно, что он еще этого не сделал, но было так много доказательств и обнаруженных улик, включая десятки детей, найденных в Канаде на территории, подобной описанию, и наконец освобожденных. Также были произведены аресты полицейских, судей и почти всех подельников Артура.
— Мне есть что тебе показать.
Он вытащил лист бумаги, и на мгновение я испытала дежавю. Было ли это еще одно письмо от его матери?
Глава 38
Киран
Она взяла письмо из моей руки, но я почувствовал ее колебание. Она перевернула его и медленно начала читать. Я видел растерянность в ее глазах и то, как напряглось ее тело. Я получил письмо сегодня и, должно быть, прочитал его больше сотни раз. Слова врезались в мою память:
Юный друг,
Каждый воин знает, как сражаться, но умный воин знает, когда нужно выжить. Если ты читаешь это письмо, то я могу только предположить, что ты последний.
У меня есть к тебе один вопрос, и этот вопрос прост.
Веришь ли ты в судьбу?
Моя дочь вчера пришла ко мне в гости. Я должен поблагодарить тебя за это. Ты защитил мое, не получив ничего взамен, поэтому я лишь почувствовал необходимость отплатить тем же. Никогда не знаешь, что может получиться, если доверишь кому-то свои секреты…
Две ночи назад я встретил влиятельного человека по имени Артур. Он предложил мне многое в обмен на защиту.
Я согласился, но цена осталась тайной. Тайной, очень похожей на твою.
Он больше не проблема.
Руфус
— Я не понимаю. Кто такой Руфус?
— Это старый заключенный, которого я встретил в последний раз, когда был в тюрьме. Два года назад он приехал искать свою дочь, которую избивал муж, но она не смогла выбраться. Он столкнулся с ее мужем, и они сильно поссорились. К несчастью для него, муж был полицейским, а у него была судимость в прошлом.
— Женщина… Это мама Тревора, не так ли? И он ее отец?
Я кивнул, но ничего не сказал.
— Артур действительно умер?
Я снова кивнул.
— Ты знал Руфуса раньше?
— Нет. Это было какое-то чертово совпадение. Я даже не знаю, что заставило меня помочь ей. Я просто сделал это.
— Может быть, это было прошлое твоей матери. Ты сказал, что твой отец издевался над ней.
— Однако я не знал об этом в то время, когда помогал маме Тревора.
— Ну, тогда ты понимаешь, что это значит, не так ли?
— Что?
Она наклонилась ко мне и обняла меня за плечи.
— Это значит, что ты герой.
Я тяжело сглотнул, сопротивляясь натиску эмоций, но в основном из-за небольшой капли неуверенности в том, что я не могу быть тем, в ком она нуждалась.
— Тебе нужен герой?
Она покачала головой.
— Ты родился из жадности, и ты был воспитан из жадности. Ты прожил всю свою жизнь, будучи тем, кем кто-то хотел, чтобы ты был. Кем хочешь быть ты?
— Я хочу быть твоим, но ты уверена, что сможешь жить с такой разбитой любовью, как наша?
— Думаю, уже доказано, что я могу выдержать все, что ты мне дашь. Любовь гораздо сильнее страха.
Я не мог отрицать, что то, что у нас было, родилось из тьмы, но вместо того, чтобы втянуть ее в свой темный мир, она привела меня к свету, которого я даже не был уверен, что заслужил.
Может, я и не монстр, но я все же далеко не герой.
— Я люблю тебя, Киран.
И все же… вечность – это долгое время для перемен.
Конец