Роберт Т. Джешонек
Боязнь дождя
Мистер Флад[1] стучит вилкой по краю тарелки, и за окнами ресторана гремит гром. Он подмигивает мне одним водянистым, небесно-голубым глазом и растягивает гладкие белые губы в улыбке, словно отпустил скабрезную шутку.
— Теперь уже недолго, — произносит он дребезжащим тенором. — Скоро мы устроим вечеринку, чтобы отметить мой уход на пенсию.
Если не знаешь, в чем дело, то, глядя на него, можно подумать, что он всего лишь еще один старикашка, хромающий по центру Джонстауна, штат Пенсильвания. Еще один пенсионер из тех, кто сидит на скамеечке в Центральном парке, получает деньги по чеку социального страхования, выписывает рецепты, спотыкается о бровку, слишком долго переходит Мейн-стрит. Вы ни за что не догадаетесь, какая сила кипит в нем.
Может, вы и заметите, как он второй раз стучит вилкой по тарелке, и услышите гром, звучнее прежнего, но не свяжете эти два события. Вы не поймете, что это именно он вызвал гром. И не догадаетесь, что он собирается делать дальше.
Но я-то знаю. Я все знаю о том, что произойдет. Сегодня Большая Ночь. По этому случаю он надел свой костюм, приносящий удачу, — зеленовато-синий выходной костюм семидесятых годов с белым кантом по воротнику, обшлагам и карманам.
У меня нет другого отца, кроме него, и я тоже в этом участвую. Сегодня намечается вечеринка одновременно по поводу его ухода от дел и моего окончания учебы… хотя жители Джонстауна назовут это совершенно иначе.
По крайней мере те, кто выживет.
— Надеюсь, я готова, — говорю я, ковыряя вилкой мясной рулет, плавающий в подливке на треснувшей тарелке. Мистер Флад уже жадно проглотил свою индейку, как какая-нибудь звезда футбола из юношеской команды. А вслед за ней и двойную порцию слоеного пирога, но я сегодня вечером слишком нервничаю и не чувствую голода.
— Ты больше готова, чем я в тридцать шестом, Ди, — говорит мистер Флад, качая головой, похожей на голову птенца ястреба, которая держится на такой тощей шее, что кажется, та в любой момент должна переломиться. — Учеником я не мог и близко сравниться с тобой, а ты посмотри, как у меня получилось! Семнадцать футов воды!
Я пожимаю плечами и накручиваю прядь черных кудрявых волос на указательный палец. Я понимаю, что все восемнадцать лет моей жизни вели к этому вечеру, но теперь, когда он наступил, мне почему-то хочется, чтобы этого не произошло. «Стресс» — подобным словом невозможно даже примерно передать мои чувства.
Вы бы тоже испытывали стресс, если бы вам предстояло уничтожить город.
— А теперь выпей, — говорит мистер Флад, снова наполняя мой бокал водой из графина, который официантка по его требованию оставила на столе. Кусочки льда звякают, когда он придвигает ко мне запотевший бокал. — Уже почти пора.
«Ох уж мне эта его вода и он сам», — думаю я, но потом делаю то, что и всю жизнь до сих пор: то, что он велит. Мне уже и так безумно хочется в туалет, но я проглатываю полбокала.
Я даже думать не могу о том, чтобы ускользнуть. Полный мочевой пузырь — это часть магии, так всегда говорит мистер Флад. Надо наполнить себя водой до такой степени, что вот-вот лопнешь.
А потом сделать то же самое с небом.
Мистер Флад снова наполняет мой бокал до краев, и я закатываю глаза, но опять выпиваю порядочную порцию. Он же просто подносит к губам весь графин, который почти наполовину полон, и опустошает его.
Остается только чуть-чуть воды на донышке, и он несколько раз взбалтывает ее в кувшине, а потом медленно выливает на стол.
Вода тонкой струйкой течет с края наклоненного кувшина и падает на липкое, тусклое дерево столешницы.
И в то же мгновение, в то самое мгновение я слышу, как снаружи начинается дождь.
— Дождик-дождик, лей, лей, — произносит мистер Флад, — никого не жалей!
Да, так все и происходит. Никто никогда об этом не узнает, кроме меня и мистера Флада, но именно так все начинается.
Четвертое наводнение в Джонстауне.
— Счет, пожалуйста, — говорит он усталой официантке.
Выйдя на улицу, я раскрываю зонтик, потому что дождь льет очень сильно, но мистер Флад отнимает его у меня.
— Ты когда-нибудь слышала, чтобы Потоп пользовался зонтиком? — с отвращением спрашивает он, потом протягивает мой зонт проходящей мимо женщине. — Возьмите, мисс.
Женщина высокая, с темными волосами, в темно-синем платье. Она держит над головой сумочку, тщетно пытаясь укрыться от стихии.
— Спасибо, я не могу его взять, — отвечает она с улыбкой, качая головой. — Вам обоим он нужен не меньше, чем мне.
— Мы прекрасно без него обойдемся, — настаивает мистер Флад. — Нам недалеко идти. Прошу вас, возьмите.
Женщина смотрит на меня в поисках одобрения, но я лишь пожимаю плечами. Она снова переводит взгляд на мистера Флада и опять качает головой.
— Правда, я не могу.
Но она не уходит.
Мистер Флад делает шаг и вкладывает ручку зонтика в ее ладонь.
— Берите, — говорит он. — Он вам пригодится. Я вижу, что она чувствует себя виноватой, но не пытается вернуть ему зонтик.
— Льет, как из ведра, правда? — говорит женщина. — А ведь дождь сегодня даже не обещали.
Мистер Флад кивает и делает шаг назад, выходя из-под зонта.
— Они будут рвать на себе волосы после сегодняшнего вечера, — говорит он.
— О, они все равно всегда ошибаются, — пожимает плечами женщина. — Чем сегодняшний вечер отличается от других?
— Парой сотен миллионов галлонов, — отвечает мистер Флад, потом поворачивается и увлекает меня за собой через дорогу.
— Зонтик. О чем ты думала? — сердито спрашивает он меня. — Включись в игру, девочка. Ты должна радоваться дождю, а не прятаться от него.
Я знаю, что он прав, но все равно натягиваю на голову капюшон своего красного плаща. Ну не люблю я дождь, подавайте на меня в суд.
Ему еще повезло, что я вообще здесь, насквозь промокшая, потому что я действительно не люблю дождь. Можно даже сказать, я его ненавижу… и это очень странно, учитывая то, что я собираюсь сделать. Учитывая силу, которой обладаю.
Но вы бы тоже его не слишком любили, если бы ваши родители погибли во время ливневого паводка.
Мистер Флад ведет меня по Мейн-стрит, постукивая своей изогнутой тростью по мокрому тротуару. Это особая трость, она сделана в виде двух змей, сплетенных друг с другом, и у нее внизу раздвоенный кончик. Мистер Флад говорит: это магический жезл, который нужен ему, чтобы вызывать ливни.
Каждый раз когда он проходит под уличным фонарем, тот начинает ярче гореть а потом, когда мистер Флад его минует, снова светит нормально Хотя не знаю, возможно, отчасти это из-за меня. У меня тоже есть кое-какая сила, пусть и не такая большая, как у него.
Во всяком случае, до наступления ночи.
В конпе квартала мистер Флад подходит к углу ратуши и смотрит вверх на бронзовую табличку, прикрепленную к каменной стене. На ней стоят отметки уровня воды во время третьего наводнения в Джонстауне того что случилось в 1977 году. Табличка находится на пару футов выше наших голов, и мой спутник поднимает трость и стучит по медяшке.
Подъем воды
20 июля 1977 года
8 футов 6 дюймов
— Все еще мое любимое, — говорит мистер Флад, а потом вздыхает. — В тридцать шестом воды было больше, но это наводнение навсегда останется самым дорогим моему сердцу. — Он качает головой и проводит кончиком трости по выпуклым буквам на табличке. — Говорят, такой дождь бывает раз в тысячу лет. По двенадцать дюймов за десять часов.
Свободной рукой он отряхивает лацкан своего зеленовато синего выходного костюма с белым кантом. Хотя на нас обоих вылилась масса воды, его пиджак и брюки из полиэстера выглядят такими, будто по-прежнему висят дома в шкафу.