... Золотой песок, сверкающий до рези в глазах, за которым начинается море, белыми барашками накатывающееся на дальние скалы. По другую сторону виден сверкающий дворец, белыми шпилями башен возносящийся к высокой синеве ярко раскрашенного неба. Стрельчатые окна дворца становятся ближе... ближе... ближе...
Внутри дворца - прохлада и тень, которой не знает солнечное порубежье, высокий зал с колоннадой, уходящей ввысь; чтобы увидеть вершины колонн с резными фронтирами, нужно задрать голову так, что начинает болеть шея. В конце зала - золотой трон, на котором восседает седобородый старец в ослепительно белой одежде, пред ним - юноша в черных одеждах, черных очках и железной короне на темных кудрях, в которой светится алмаз, подозрительно смахивающий на сильмарилл.
-Папа, ведь ты простил меня...
-Простил, - грустно кивает старец, - также, как прощает тебя Эа. И клянусь Песнью Творения, - старец поднимается и выхватывает из-за трона шестопер. Шестопер описывает круг и летит вниз... - клянусь Песнью Творения, прощаю до сих пор!
Раздается удар, от пола и ближайших колонн в стороны начинают медленно разлетаться осколки мрамора, юноша делает заторможенное сальто, рисуя плащом в воздухе красивую окружность и уходит за ближайшую колонну, черный плащ ровными складками спадает с плеч. Старец поднимает шестопер...
Я вздрогнул и открыл глаза. Удары продолжались. Возле двери стоял Эльрохер, медленно и методично долбающийся головой об дверь. Я вскочил, оттащил его от двери и свалил на постель.
-Они меня доконают... - выдохнул Эльрохер, - до конца практики я не доживу.
-Да ну ты брось, - неубедительно попытался я его подбодрить, - во-первых, до конца практики не так уж и много, а во-вторых, сегодня последняя ночь, после чего наша практика завершится! Профессор сам так сказал!
-А ты уверен в том, что под этим он подразумевал то же, что и ты? - резко и жалобно огрызнулся Эльрохер. - Я вот как-то не уверен.
Я призадумался. Не хотелось думать, что Эльрохер прав, но неужели любому РаздолБаю, которому вздумалось влезть в запретную зону, также легко открывались все тайны? И что означало это странное хмыканье Профессора: ""м-м... Элда"? Если не эльф, то кто? По спине у меня побежал холодок. Но чем больше темнело за окнами, тем сильнее ощущался уже знакомый зуд, не дававший покоя. Начиналась "королевская" ночь...
Надо сказать, что к этому времени мы с Эльрохером окончательно обнаглели: вышли из комнаты, едва только ее миновал тот старикан с колотушкой, обогнали его в коридоре, заставив вжаться в стену, и почти бегом взлетели на третий этаж.
-Дятел... - успел мимоходом подумать я.
-Сам ты дятел, - подумал в ответ долба... стукач и прикрыл свои мысли. Прикрыл образом совершенно непотребным, в прямом смысле: перед моим внутренним оком замелькали белые козочки с задранными хвостами, энтовские женщины с мшистыми, кокетливо распахнутыми дуплами и в довершение всего - голые гномихи с развевающимися волосами и бородами под струями подземного водопада. Я пошатнулся, но успел выбросить неприличную картинку в мусорную корзину подсознания для дальнейшего рассмотрения и решения, что с этим сделать: стереть, или использовать в том же качестве, для отпугивания незваных гостей.
Профессор ожидал нас там же, где и накануне.
-Ну-с, юные... м-мм... - он строго и оценивающе посмотрел на нас сверху вниз, на мгновение задумался и продолжил, - сегодня у нас завершающая часть обзорной экскурсии, особы королевского рода, а также иные, о ком осталось только лишь воспоминание, коих немного, но, тем не менее, эта часть важна не менее, если не более остальных.
Мы переглянулись: чесался язык спросить, что значит "королевского рода", и одновременно существовало жуткое подозрение, что лучше бы нам этого и не знать. Однако мужественно преодолев соблазн как развернуться и смыться, так и устроить Профессору допрос третьей степени, мы молча последовали за ним.
Профессор провел нас боковым коридором, который мы первоначально не заметили, может быть потому, что накануне он не был освещен. Коридор имел весьма запущенный вид, складывалось впечатление, что в него не заглядывали много уже даже не лет, а веков. Факела чадили и едва горели, почти не давая света. Пыль толстым ковром лежала на полу, наши шаги в ней глохли, со стен клоками свисала паутина. Эльрохер дернулся и влез в нее рукой.