-Ну, как вам пациент?
-Что? - я завертел головой, пытаясь понять, откуда раздается голос. Обнаружив за спиной улыбающегося Профессора, я с облегчением перевел дух. Момент его возвращения прошел как-то мимо нас...
Сердце отстукало шестьдесят раз, и только после этого к Эльрохеру вернулся дар речи.
-О-очень странное место... - прошептал я.
-И живут в нем хамы! - констатировал Эльрохер.
-На убогих не обижаются, - пожал плечами Профессор. - Грима - он с рождения такой, а Саруман, наконец, сумел выплавить дубликат Кольца Всевластия и надел его на палец. Вместо Сарумана исчезло Кольцо, а характер, как и желудок, у него окончательно испортился. Мало ему было, что он бессмертный Майяр, так время для него окончательно остановилось. Теперь для него всегда время пить чай.
-А-а, вот то-то я смотрю, он все время с чайником, - догадался я.
-Чефирит старикан, - поддакнул Эльрохер.
-Вот-вот, это вам урок, молодые...м-м... - Профессор строго оглядел нас с ног до головы. - Не желайте себе больше того, чем то, что у вас есть. Впрочем, продолжим. - и он двинулся по коридору.
Дверь следующей палаты была из темного дерева, обитого железом. Свиток перед ней, носом в который уперся Эльрохер, гласил: «Денетор, наместник гондорский. Алкоголизм, белая горячка и пиромания». Профессор распахнул перед нами дверь и вошел следом.
В палате, которая, вероятно, некогда была богато обставлена, а теперь только кое-где, на самом верху, куда, вероятно, не доставала без стремянки рука наместника, виднелись остатки золотых украшений: обломки рогов и копыт, венков и копий. В попытках скрыть полуоштукатуренные стены со следами поджога, на них были наклеены пергаменты с приказами, выпущенными в правление Денетора. Особенно много было указов о государственном регулировании цен на алкоголесодержащую продукцию.
Посреди палаты на ободранном троне сидел некогда высокий, а теперь сгорбленный старик с седыми патлами и сизым носом, чье высокое чело обрамлял венец с обломанными зубцами, в котором не хватало камней, и грустно вглядывался красными, опухшими глазами в глубину пузатой, зеленого стекла бутыли, держа ее горлышком вниз. Бутыль была пуста.
Перед ним, на табурете с тремя целыми ножками (четвертая были привязана бечевкой) стояли три хрустальных граненых кубка с плоским донышком. Эльрохер потянул носом и поморщился, я его прекрасно понял: в палате стоял застарелый сивушный запах, говорящий о том, что пьют здесь, в лучшем случае, дешевый разливной раздольский здравур, который остается на дне бочек после разлития верхнего слоя. В худшем - умбарский портвейн, на этикетках которого эти ... пи...(нехорошие пираты) обычно рисуют три топора. Говорят, что кое-кто из мастеров-рисовальщиков пытался пририсовывать над ними череп, но новшество не прижилось: винодельщикам не понравился намек на скорую смерть тех, кто употребляет напиток, вышедший из их погребов.
-Да... говорят, что Палантиров больше нет, но Правители Гондора видят и знают больше многих... - Денетор поднялся и взмахнул бутылью. - Все будет напрасно! Силу, которая поднялась ныне, победить нельзя... Тьма, тьма наступает! Запад пал... - он тяжело опустился на трон и задумчиво уставился на стаканы. - Гэндальф, - обратился он к Профессору. - Вели им, чтобы принесли еще пару ящиков вина «Эль-Палантир», - он с отвращением воззрился на этикетку. Я понял, что прав: на ее остатках угадывался умбарский значок. - Все кончается.... - резюмировал он. - А все хорошее кончается еще быстрее.
-Наместник, - укоризненно проговорил Профессор, - вам нельзя столько пить. Вы сжигаете себя.
Денетор поднялся и подошел к Профессору.
-Я знаю, что мне нужно, - с угрозой прошипел он, - с каких пор Правитель Гондора должен отчитываться перед тобой? - Он ухватил Профессора за завязки плаща и, заглядывая ему в глаза, угрожающе-заискивающе произнес, - мне ОНО нужно, Гэндальф! Меня мучает жажда! И голова просто на части раскалывается! Дай мне ЕГО! Иначе я все здесь подожгу! Начиная с себя!
Я посочувствовал бедняге: состояние постоянного похмелья - это тяжело. Припоминая наши пирушки в Лориэне, где фляга уходит за флягой, и до ближайшего кабака за ночь бегают раза по три, и как гадостно бывает потом, когда кажется, что голова - это железный шлем, в котором сидит пара десятков гномов, выправляя молотками полученные накануне вмятины, во рту ощущение, что орлы нагадили[2], особенно если нет денег на опохмел... я повернулся к Эльрохеру, уставившись на него пронзительным взором.
-Да понял я, - тяжело вздохнул Эльрохер, вытаскивая из-за пазухи заныканную с утра флягу со здравуром, и разливая на троих. Профессор пить отказался, сославшись на тот веками проверенный факт, что от пьянства умирает каждый четвертый.