На его лице снова застыла улыбка Эру, глаза ушли в нирвану, уши свернулись в трубочку, а с потолка снова начали сыпаться кольца, перезваниваясь под протяжное пение, доносившееся из сжатых губ Леголаса. Я вылетел в коридор, где отходил от пережитого ужаса Эльрохер.
-Я уронил в палате флягу с здравуром, - выговорил он, наконец, глядя на меня круглыми, как у Горлума, глазами.
-Вернемся домой - выпьем, - утешил его я. - За настоящих мужчин.
-Да, о настоящих мужчинах, - вклинился Профессор, - следующим у нас на очереди гном Гимли.
К перспективе заглянуть к Гимли, мы отнеслись с опаской, памятуя о том, сколько времени Гимли и Леголас шлялись вместе по долам и горам. Эльрохер даже высказал мне на ухо догадку, что гнома держат отдельно как раз из-за того, что "неуставные отношения" носят в гномском варианте агрессивный характер, однако большого выбора у нас не было, поскольку при одной мысли бросить начатое на полдороге, развернуться и уйти, начинался зуд в том самом месте, которое и толкнуло нас на третий этаж.
Профессор остановил нас у каменной двери в два его роста полукруглой аркой, с каменной же скрижалью, на которой рунами Даэрона было выбито: "Гимли, сын Глоина". Примерно на уровне его пояса я разглядел в двери замочную скважину.
-Хм м... как же она отпирается....
Профессор задумался, опираясь на посох, и бормоча что-то себе под нос на Синдарин, потом заходил вдоль дверей, совершая посохом загадочные эволюции. Я уже собрался было указать на замочную скважину Профессору, но в этот момент где-то над его головой сквозь слуховое окно проник лунный свет. На двери засверкала надпись, выбитая полукругом в камне замысловатой эльфийской вязью: "Молви друг, возьми ключ и войди", и сияющая Звезда Эарендила над ней осветила висящий в нише рядом с надписью огромный железный бородавчатый ключ, зато куда-то пропала замочная скважина.
-Эврика! Это лунная дверь, - Профессор заозирался вокруг, - надпись на ней видна лишь в лунном свете. Иначе в нее не войти.
Профессор снял ключ с крюка и начал осматривать дверь на предмет замочной скважины. Однако, пока лунный луч освещал дверь, увидеть ее Профессор не мог. Я, найдя ее, прижал отверстие для ключа пальцем и попытался привлечь внимание Профессора, однако безуспешно. Он стоял, размахивая посохом в одной руке, и ключом в другой, бормоча себе под нос: "Наур ан адриат в Морию и под Зирак-Зигиль... Гилтониэль через Элберет и Эаренделя..." Мне ничего не оставалось, кроме как дернуть его за посох и, когда Профессор зашатался, потеряв равновесие, выхватить у него из руки ключ. В это мгновение его тень перекрыла лунный свет, дверь погасла, но замочную скважину стало видно очень отчетливо. Я вставил в нее ключ.
-Благодарю, м-м... - Профессор отпер дверь, и мы вошли.
В палате Гимли не было ни одного металлического предмета, исключая его секиру, которой гном что-то сосредоточенно рубил на куски. В другом углу на угольях камина мерно нагревался тигель.
-А... почему Гимли здесь? - недоуменно спросил я.
-Первоначально мы поселили его вместе с Леголасом, - Профессор пожал плечами, - но ничего хорошего из этого не вышло...
-Могу представить, - буркнул Эльрохер, глядя, как Гимли бросает в тигель куски желтого металла, подозрительно похожего на золото.
-Оно и есть, - подтвердил Профессор. - Первоначально нам пришлось расселить Гимли и Леголаса, потому что за время странствий и совместных по...боищ, Леголас выучил Гимли глючить, почти как настоящий эльф, так что когда они чуть не засыпали всю палату, поспорив, Леголас ли быстрее завалит гнома приглюченными кольцами, или гном разрубит их своей секирой (обломки исчезают быстрее, чем целые кольца) и отглючит до того, как они его похоронят, мы решили их рассадить ради их же собственной безопасности, особенно после того, как Гимли обрил секирой Леголаса ровно наполовину. Да и другие пациенты беспокоились. Кольца оказывались в их палатах гораздо чаще. Правда, потом начались другие проблемы. Гимли вбил себе в голову, что должен выплавить новое кольцо Всевластья, и с помощью философского камня, который он хранит в ночном горшке, он превратил в золото все металлические предметы в палате, так что нам пришлось даже кровать сделать каменной. Причем отследить, откуда в ночном горшке берется философский камень, нам не удается. Тем не менее, каждое утро в горшке обнаруживается новая порция философского камня, металлический горшок становится золотым, и Гимли рубит его на куски и плавит кольца. А нам приходится приносить ему новый ночной горшок. И так каждый день.