Выбрать главу

Бестер резко затормозил и завертел головой. Определив источник звука, он, не задумываясь, ринулся в мою сторону прямо через сугробы. Дедушка «божий одуванчик» выкрикнул нечто невнятное вроде «стой», пес никак не отреагировал (за хозяина он держал Колю, считая остальных существами низшего порядка). Мощный рывок, и вот уже дедуля заскользил по снегу на животе, не выпуская из рук поводка, как какой-нибудь красный партизан, пойманный белогвардейцами и привязанный ими к конскому хвосту. Бестер, похоже, даже не заметил дополнительного веса — не зря же Коля столько времени тренировал его с утяжелителями. На всякий случай я бросила телефон на тропинку. Не хватало еще, чтобы пес сбил меня с ног и нацелился на горло. Мой телефон воспроизводит мелодию четыре раза, после чего выключается. Когда Бестер перепрыгнул через последний сугроб и остановился рядом со мной, телефон выключился. Пес стоял молча и тяжело дышал, высунув большой розовый язык. Дедушка «божий одуванчик», по-прежнему не выпуская из рук поводка, копошился в сугробе, судорожно пытаясь встать на ноги. Я оглянулась. Мои преследователи растворились среди деревьев, не желая связываться с Бестером. Минут пять пришлось повозиться, чтобы вытащить дедушку из-под снега. «Божий одуванчик» был настолько выбит из колеи своим неожиданным и неприятным вояжем, что даже не поинтересовался, что я делаю в парке одна в это время суток и куда, собственно, подевалась нахальная собака, спровоцировавшая Бестера на рывок Дедуля был искренне благодарен, что я вытащила его из сугроба, и согласился проводить меня до квартиры. Добрались мы благополучно, никого по дороге не встретив. Враги (я была уверена, что они никуда не уехали, а затаились где-то в темноте) должны были кусать себе локти от злости. Открывая дверь в квартиру, я от всей души чмокнула Николая Андреевича — «божий одуванчик» оказался тезкой своего зятя — в щеку.

Глава 34

Трех королей разгневал он, и было решено, что навсегда погибнет…

Часовая стрелка на циферблате показывала три часа ночи, а я все никак не могла заснуть — не отпускало нервное напряжение. Не помогли даже такие проверенные вещи, как настойка пустырника, поглощаемая каждые полчаса, подсчет в уме овец и чтение невероятно занудной книги. Промаявшись до рассвета, я надела на нос прищепку, позвонила редакционному секретарю Леночке (у нее маленький ребенок, поэтому работает она по сдвинутому графику и в конторе появляется на час раньше остальных) и обрадовала ее тем, что у меня, кажется, насморк, переходящий в гайморит, но больничный я брать не хочу, отлежусь денек дома. Леночка поохала, сказала, что непременно передаст руководству, пожелала держаться, не раскисать и повесила трубку.

Не знаю, знакомо ли вам неприятное ощущение, когда после бессонной ночи ты совершенно разбит, но при этом по-прежнему не можешь спать. Перевозбужденный организм проявляет чудеса живости, отвергая заслуженный отдых.

Я бродила по квартире, гипнотизируя стрелки часов. Звонить Ваньке раньше одиннадцати — пустая трата времени, к телефону не подойдет даже под угрозой расстрела. От нечего делать я сняла с магнитной доски и рассортировала ненужные записочки. Таковых оказалось немало, почти половина прозрачной папки-файла. Пока я возилась с бумагами, проснулась дочь, задумчиво проследовала в ванную комнату, затем на кухню, где мы дернули по чашке кофе. Дочь отправилась в школу, часовая стрелка медленно подползла к девяти; звонить еще рано… Я вышла на улицу, вынесла мусор. Вчерашней «девятки» не было, рядом с моей машиной стояла «киа шума» соседа Володи. Неподалеку мой вчерашний спаситель Николай Андреевич выгуливал Бестера. Я осторожно, дабы не нервировать пса, помахала им рукой. Николай Андреевич просиял, радостно махнув мне в ответ. Вернувшись домой, я бросила взгляд на часы — половина одиннадцатого; ждать больше не могу, буду звонить, пора ему просыпаться. Ванька снял трубку после пятнадцатого гудка и несколько отрешенным голосом произнес: