Что касается ног, они тоже в общем-то были человеческими, а не ослиными. Правда, оканчивались они светлыми копытами, очень похожими внешне на ослиные, но сделанными из того же вещества, что и ногти. Сквозь них просматривались слабо различимые контуры пяти пальцев.
То есть, было совершенно ясно, что какой-то биоинженер изменял очертания человеческого тела, располагая человеческим исходным материалом.
Я бросил взгляд в сторону Алисы, пытаясь понять, каково же ее мнение о нашем поводыре. Она была величественна в своем гневе. Да, Поливиносел был абсолютно прав, хотя и высказался грубовато — майор Льюис обладала великолепной фигурой. Она принадлежала явно к тем девушкам, которых всегда выбирают председателем женского клуба в университете, королевой бала на студенческих вечерах, а затем выдают замуж за сына сенатора. У меня никогда не было ни малейших шансов на успех у девушек такого рода, когда я корпел в Трайбеллском университете.
Вдруг Поливиносел остановился.
— Послушай-ка, эй, ты, а как тебя зовут?
— Даниэль Темпер, — ответил я.
— Даниэль Темпер? Д.Т.? Белая горячка?[3] Ох-ха-хо-ха-хо-ха! Послушай, старина Даниэль Темпер, бросай-ка свой бидон! Зачем таскать на себе тяжесть? Ты смахиваешь на осла, на подлинно вьючное животное! Я не желаю, чтобы кто-нибудь здесь копировал меня. Понял? Хо-ха-и-а! Усек?
И он ткнул мне под ребра пальцем, твердым, как рог.
Никогда я еще столь не ненавидел кого-либо из людей, а тем более — из божеств. Дурхэм просчитался, думая, что накажет его, обратив в осла. Поливиносел на самом деле гордился своим превращением и, если я верно его понял, извлекал из него пользу в такой степени, что даже умудрился насадить свой культ. Разумеется, он не первый, кто создал религию из собственных недостатков.
— А в чем же я тогда стану таскать Пойло наружу?
— А зачем? Разве, таская такую мелочь, поможешь распространению божественного напитка? Оставь это рекам всего мира и Мэхруду, Бык его имя.
Он снова сделал характерный знак рукой.
Я не стал с ним спорить — он бы сорвал бидон с моей спины сам, поэтому я не спеша отстегнул шлейки. Поливиносел помог мне, подхватив бидон и зашвырнул его в темноту кустов. Я тут же ощутил столь страшную жажду, что, не в силах сдержаться, дернулся к бидону.
— Не пей эту мерзость! — взревел он. — Идем со мной в поселок Осла. Там у меня маленький чудный храм. Понимаешь, никакой такой роскоши, как в Цветочном Дворце Мэхруда, да пребудет он во веки веков Все-Быком! Но очень славный. И мы здорово там повеселимся!
И все это время мерзкое создание не переставало бессовестно строить глазки Алисе, направив на нее уже не только намерения. Как и все дегенераты в этой местности, оно было лишено абсолютно всех сдерживающих начал. Будь у меня пистолет, я, не раздумывая, пристрелил бы его на месте. Если бы, разумеется, здесь могли взрываться патроны.
— Послушайте, — сказал я сердито, отбросив всякую осторожность. — Мы пойдем туда, куда пожелаем. Идемте, Алиса. Бросим этого самовлюбленного осла.
С этими словами я взял Алису за руку. Поливиносел схватил ее за другую, перегородив нам дорогу. Чуть монголоидный разрез глаз делал его еще больше похожим на упрямого мула из Миссури. Огромного, злобного и сильного, причем среди этих качеств преобладала злобность.
— Эй, вы! Не надейтесь, что вам удастся разозлить меня настолько, что я сделаю вам что-нибудь плохое, чтобы вы могли пожаловаться своему пастырю, а тот — доложить о моем поведении Мэхруду! Не надейтесь! Это было бы с моей стороны страшным грехом, вы, смертные!
Крича о моей неспособности возмутить его олимпийское спокойствие, он одной рукой обвил мою шею, а другую запустил мне в рот и дернул за верхнюю челюсть.
— Ты и твоя болтовня досаждают мне!
Ослабив удушающую хватку вокруг моего горла, Поливиносел швырнул мою челюсть в черноту леса. Я метнулся к кустам, туда, где, как мне показалось, белели на земле мои зубы. Упав на колени, я стал лихорадочно шарить вокруг, но найти их не мог. Внезапный вопль Алисы поднял меня на ноги, но вскочил я чересчур быстро и сильно трахнулся головой о ветку. Невзирая на боль, я обернулся, чтобы посмотреть, что случилось, и напролом кинулся через кусты, но, больно ударившись голенью о какой-то предмет, полетел лицом вниз, да так, что дух вышибло.