— Эй, адмирал, — окликнул я его.
Мужчина продолжал двигаться, не обращая на меня никакого внимания.
— Генерал!
Он даже не обернулся.
— Босс! Шеф!
Никакой реакции.
— Эй, вы!
— Дварубы схытники? — неожиданно отозвался он.
— Что?
— Помолчите лучше, пока не потеряли верхнюю челюсть, — заметила Алиса, глядя на мой разинутый от удивления рот. — Идемте дальше.
И мы поспешили к краю глубокой выемки, опередив толпу, иначе потом туда пробиться было бы очень трудно.
Выемка имела в поперечнике около десяти метров и конусом уходила вниз, к центру, который располагался на глубине около семи метров. Точно посредине выемки возвышалось огромное, почерневшее, обгоревшее растение. Это был стебель кукурузы с листьями, султанами и прочими атрибутами, но высотой, самое меньшее, метров в пятнадцать. Стебель угрожающе наклонился и, казалось, достаточно тронуть его пальцем, как он, объятый пламенем, рухнет на землю. Причем прямо на нас, ибо стебель был наклонен в нашу сторону. Корни гигантской кукурузы были наполовину обнажены, как трубы, когда чинят прорвавшийся водопровод. Вокруг были навалены груды комьев грязи, что дополняло кратерообразный вид выемки — будто огромный метеорит вспахал землю.
Эта мысль пришла мне в голову с первого взгляда, но, присмотревшись, я пришел к выводу, что этот метеорит должен бы был пробивать почву снизу.
Но долго раздумывать над тем, как это могло произойти, у меня не оказалось времени, так как стебель, в соответствии с моими худшими предположениями, начал постепенно валиться. Нам не оставалось ничего иного, как спасаться бегством.
После того, как стебель с грохотом рухнул, а большая группа причудливо полуодетых людей подцепила его к упряжке из десяти битюгов и оттащила в сторону, мы с Алисой вернулись к кратеру. На этот раз я без опаски спустился вниз. Почва под ногами была сухой и жесткой — что-то впитало в себя всю влагу, причем сделало это крайне быстро, так как на окружающем кратер лугу земля была мокрой от недавно прошедшего ливня.
Несмотря на то, что в воронке было, мягко говоря, жарковато, Словоблуды дружно посыпались вниз и энергично заработали кирками и лопатами возле ее западной стенки. Их предводитель, мужчина в адмиральской шляпе, стоял в центре и, держа обеими руками карту, хмуро смотрел на нее. Время от времени он подзывал кого-нибудь из своих приспешников повелительным жестом, тыкал пальцем в карту, а затем показывал место, где, по его предположениям, следовало поорудовать лопатой.
— Прикпани хряпкие дранты, — командовал он.
— Нитрипак нем, ино, ино, — отвечали его соратники.
Однако, несмотря на трудовой энтузиазм, им все никак не удавалось ничего откопать. Люди, стоящие у края воронки, подобно большой толпе городских зевак, наблюдающих за работой первого экскаватора, шикали, улюлюкали, давали дешевые советы. По рукам ходили бутылки с Отваром и чувствовалось, что все происходящее является для них развлечением, хотя, как мне показалось, многие высказывания в адрес копающих в воронке были далеко не самого лучшего пошиба.
Неожиданно новоявленный Наполеон, задыхаясь от ярости, вскинул руки вверх. Карта затрепыхалась в воздухе.
— Шимшам прокаты буцтовар! — завопил он.
— Перхент нем, ховай! — откликнулись его люди нестройным хором.
— Частидок теплодливые лопкани!
Результатом этой нечленораздельной перебранки было то, что все, кроме одного, перестали копать. На том, кто продолжал работать, был пробковый шлем, а на руках — две дюжины браслетов от наручников. Отбросив лопату, он бросил какое-то семя в почти что горизонтальный шурф в откосе, уходящий в почву метра на полтора, забросал его землей, утрамбовал, протянул сквозь набросанную почву тонкий провод. Другой мужчина, в прусской каске времен первой мировой войны с шишаком и в шутовских очках на лбу, одно стекло которого было выбито, дернул за провод и плеснул Отвар из огромного кувшина. Почва жадно поглотила влагу.
Словоблуды и зеваки внимательно следили за ходом операции. Стояла полная тишина.
И вдруг какая-то женщина на самом краю воронки громко завопила:
— Он опять льет слишком много! Задержите дурака!
Наполеон бросил в ее сторону свирепый взгляд и, судя по интонации, крепко выругался:
— Полукатка пасту хрычит!
В то же самое мгновение земля затряслась, почва вздыбилась, задрожала — вот-вот что-то должно было взорваться, и взорваться очень сильно.
— Бегом в лес! На этот раз у него получилось!
Я не знал, что именно у него получилось, но времени на расспросы, похоже, не было. Мы кинулись по склону через луг. На полпути к шоссе я преодолел страх и рискнул обернуться. Зрелище того стоило.
Впервые в жизни я увидел, как взрывается гигантский подсолнух, рост которого фантастически ускорила сверхдоза самого невероятного за всю историю стимулятора. В течение доли секунды он достиг размеров секвойи. Его стебель просто вспорол землю в непостижимой спешке вырваться наружу. Возносясь высоко в небо, он возгорелся благодаря чудовищной энергии, выделившейся при его подъеме от трения о воздух. А затем, когда его нижняя часть лишилась поддержки, так как у корневища вся земля была разбросана в разные стороны, он стал опрокидываться. Охваченная пламенем башня готовилась все сокрушить при своем падении.
Схватив Алису за руку, я бросился в сторону. Нам едва удалось увернуться, и какой-то миг мне казалось, что пылающий столб раздавит нас, как букашек.
Через несколько жутких мгновений, за которые я поседел бы, если б не был лыс, он с чудовищным треском обрушился наземь. Мы упали, оглушенные, неспособные пошевелиться — так, во всяком случае, нам показалось. Однако уже через мгновение вскочили на ноги, как ужаленные. Вернее, ошпаренные, ибо наша голая кожа на спине вздыбилась волдырями.
— О, Дэн, как больно! — застонала Алиса.
Я был с ней полностью солидарен и подумал, что на этом наша вылазка в проклятую долину закончилась, так как нужно срочно возвращаться — эти первобытные люди, по всей вероятности, позабыли все современные методы лечения ожогов.
Так оно и оказалось. Туземцы забыли медицину, ибо не нуждались в ней. Привлеченные нашим жалким состоянием, двое мужчин прежде, чем я успел возразить, вылили содержимое двух ведер на наши многострадальные спины.
Я завопил в ужасе, но было поздно. Единственное, что меня успокоило — это то, что ни капли этой гадости не попало мне в рот и даже не оказалось на лице. Я уже собрался выругаться, даже открыл рот, и вдруг с изумлением понял, что не ощущаю боли. Ничего не соображая, я посмотрел на Алису. Под влажной пленкой Отвара волдыри на ее спине полопались, под ними розовела новенькая, здоровая кожица. Изумленная, она настолько потеряла самообладание, что, позабыв о вражде, кинулась мне на грудь.
— О, Дэн, Дэн, разве это не замечательно!
Но мне совсем не хотелось восхвалять это дьявольское снадобье. Ведь, как и любой другой наркотик, оно дает положительный эффект только при правильном его употреблении, и может оказаться ужасным злом, если им злоупотреблять.
— Вставайте, Алиса, идемте. Нам надо вернуться.
Взявшись за руки, мы пошли к новому кратеру. Меня не покидало навязчивое желание разрешить загадку Словоблудов. Я уже подумывал о тех преимуществах, которых мог бы добиться, предложив новый способ ведения боевых действий в этой долине — разбрасывание с воздушных шаров бомб, начиненных Отваром и семенами. А орудия, снаряды которых заряжаются семенами и Отваром! Вот только как впоследствии чистить такие стволы? Придется прикрепить по врачу к каждому артиллерийскому расчету. Разумеется, можно применить реактивные снаряды. Только вот нужно подумать, какая чудовищная отдача будет после выстрела гигантским кукурузным стеблем. Понадобятся специалисты-универсалы как по ботанике, так и по аэродинамике. И, наверное, еще…