К своему удивлению, я обнаружил, что людям, в общем, все равно, можно ли сейчас где-нибудь достать старую фантастику, и все равно, читали они ее или нет. Они считают, будто все, что не печатается пять лет, не стоит того, чтобы об этом вспоминать. Какая разница, можно ли прочесть пачку заплесневелых старых книг? К сожалению, при этом выкидывается на помойку большой кусок истории жанра, а не знать прошлого — значит не уметь понять (и оценить) настоящее, не говоря уже о том, что при этом совершенно невозможно предвидеть, как и почему жанр будет развиваться в будущем.
А я к тому же и не считаю, что эти старые книги — заплесневелые. На самом деле я думаю, что почти все читатели от них получат не меньше, если не больше удовольствия, чем от любой современной книги. Старое вино — не обязательно лучшее, но все же оно не уксус.
Но, как обычно, когда я приступил к созданию такой ретроспективной антологии, оказалось, что мне хочется включить сюда гораздо больше рассказов, чем в ней может поместиться. Потребовался суровый отбор.
Хотя конкретно научно-фантастический приключенческий рассказ возник из более обширной и более ранней приключенческой литературы вообще, наиболее характерной для научной фантастики постепенно стала форма космических приключений (которую следует отличать от произведений о затерянных мирах и затерянных народах, уходящих корнями в девятнадцатый век, а также от более серьезных по стилю и медленных по темпу рассказов и романов о «визите в будущее», которые в больших количествах издавались Хьюго Гернсбеком. Они, особенно после Уэллса, скорее относятся к жанру социально-полемической утопии).
Хотя приключенческий научно-фантастический рассказ развивался (и развивается) в разных направлениях, все же наиболее характерными для НФ остаются космические оперы. Таким образом, определился жанр рассказов, которые я в основном и отобрал для этой антологии (хотя сюда включен и рассказ, где действие происходит на Альтернативной Земле, и другой рассказ, описывающий опустошенную Будущую Землю после атомной катастрофы, и я мог бы сделать вид, что включил их ради того, чтобы отразить все направления, но если правду сказать, то это просто настолько хорошие рассказы, и они настолько нравились мне в детстве, что я просто не устоял). И еще я решил, что, насколько бы ни были захватывающими приключения в рассказе, он все же должен быть настоящей Научной Фантастикой, безупречной с точки зрения эстетики и научных знаний своего времени. Мне не нужны были стереотипные истории в стиле Бэта Драстона — переложение ковбойских рассказов с заменой слов: «лошадь» — «звездолет», «шестизарядный кольт» — «бластер» и так далее. Это условие оставило за бортом основную массу рассказов из «Weird Tales» тридцатых и «Planet Stories» сороковых — почти все это были страшные рассказы а-ля «меч и магия», переделанные под научную фантастику аналогичной заменой. Любые приключения на планетах, космические приключения и космические оперы годились только, если это были не просто переложения авантюрных сюжетов, общих для всех легких жанров, если в них было что-то — точка зрения, дух, намерение, делавшее их специфическими рассказами НФ, которые невозможно перевести — по крайней мере без потери воздействия на читателя — в другой жанр.
(Конечно, такие критерии субъективны. Я считаю себя способным уловить тонкую вкусовую разницу между космическими приключениями, космической оперой, инопланетной романтикой и приключениями на иных мирах — а во втором томе я считаю себя способным определить различия между киберпанком, «жесткой» фантастикой, радикально «жесткой» фантастикой и новой космической оперой стиля барокко, как различаю вкус ванильного, сливочного и шоколадного мороженого, — но различие вкусов вещь тонкая и трудноформулируемая, и то, что мне кажется сливочным мороженым, другому покажется ванильным.)