Видимо, мусорщики решили начать забастовку из солидарности с дворниками. Тротуары были заставлены забитыми корзинами, которые консьержи, не предвидя ничего дурного, выставили на улицы, рассчитывая позже забрать пустыми. Повсюду было такое количество мусора, что я был неприятно удивлен. Такого в Париже я еще не видел ни разу. У ресторана раскорячилось кресло, державшееся всего на трех ножках, у входа в булочную лежала куча черствых багетов…
По пути я остановился у банкомата, но он выплюнул мою карточку, будто она, как черствый багет гурману, не понравилась автомату на вкус. «Отказ в операции», — сообщил банкомат. Тогда я запросил баланс счета и понял почему. Мне не перечислили зарплату.
Кто-то решил взбаламутить говнецо, и если они хотели, чтобы я в ответ разразился дерьмом, то их задумка непременно должна была сбыться.
Добравшись до офиса, я сразу же направился к Марианне.
— Не перечислена? — вторила мне она. — Тогда зайди ко мне в одиннадцать.
В данный момент Марианна исполняла обязанности администратора. Очевидно, неотложные вопросы о задержке зарплаты могли подождать, пока она вновь не займет пост кадровика.
— Может, я могу сейчас обратиться к кому-нибудь из…
Я не знал, как по-французски будет «бухгалтерия». Я пришел за деньгами, а не за демагогией.
— Из?..
— Из финансового отдела.
— Зайди ко мне в одиннадцать, — повторила Марианна особенным тоном, каким обычно разговаривают со слабоумными. — Всего доброго.
Сказала как отрезала.
В одиннадцать я был у ее кабинета. Девушка заявилась в одиннадцать пятнадцать с кофе в руках. Мы зашли в кабинет; Марианна нашла подставку под кружку, повесила кардиган на спинку кресла, приоткрыла окно, чтобы проветрить помещение, и, проявив чудеса сообразительности, нашла кнопку включения компьютера, — проделав все это, она и принялась щелкать мышкой, невольно демонстрируя сломанный ноготь указательного пальца.
— А, теперь понимаю…
Интересно, она улыбнулась или распахнула рот для демонстрации желтых зубов?! В любом случае эта гримаса была адресована мне. Я стоял, с угрожающим видом — надеюсь! — нависая над рабочим столом Марианны. На нем красовался цветок, в ядовитых свойствах которого не было сомнений.
— У тебя нет carte de séjour,[69] — констатировала Марианна и вновь улыбнулась, будто ждала от меня благодарности за свое потраченное драгоценное время на такой бестолковый вопрос.
— Carte de séjour?
— Да.
— А это что? — спросил я, обойдя грамматически правильную модель и уложив все в малюсенький вопрос. Раздраженная моим невежеством, Марианна с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза к потолку.
— Не могу точно сказать. У нас до этого не работали иностранцы.
Я знал, что «carte» обозначало «удостоверение».
— Это удостоверение личности?
— Думаю, да.
Марианна производила приятное впечатление человека, которому до лампочки любые необъяснимые загадки природы.
— Где я… могу достать carte de séjour?
— Не знаю. — С этими словами Марианна пожала плечами, задействовав каждую мышцу тела. Недовольство на ее лице означало полнейшее безразличие. — Знаю одно, что бухгалтерия не может перечислить деньги, пока у тебя нет удостоверения.
— И ты мне об этом не сказала? — Самое хреновое было, что мы обращались друг к другу на «tu», словно были лучшими приятельницами, которые делятся секретами макияжа в женском туалете.
— А что, они тебя не предупредили? — спросила Марианна, вне себя от ярости за такую безалаберность со стороны коллег.
— Нет, не предупредили, — ответил я и тут же перешел на французский: — J'ai besoin argent.[70] — Я изъяснился хоть и грамматически некорректно, но вполне доступно для понимания. — Maintenant.[71]
— Tu veux une avance?[72]
Аванс? О каком авансе идет речь, если я не получил зарплату за прошедший месяц? Но сейчас было не время пускаться в дебаты с представительницей французского стиля мышления.
— Да, аванс, — ответил я.
— Сейчас все улажу по телефону. — С каждой последующей кнопкой на телефонном аппарате Марианна, казалось, потихоньку расставалась с мрачной гримасой. Она вдруг осознала, что проблема рассасывается; даже несмотря на то, что проблема не касалась ее лично, дело происходило в ее кабинете, и все это вызывало практически такое же раздражение, как если бы это была ее личная проблема. Но сейчас, похоже, все разрешится и ее оставят в покое!
69