— О, я верю в свою звезду! — смеялся он. — Моя звезда мне никогда не изменяла. Даже сама смерть боится меня. Когда я — помните — выпал из коляски и ударился грудью о мостовую, то потому только остался жив, что не хотел умереть. «Не умру! Не умру!» — твердил я сам себе, пересиливая боль, и действительно…
Император вдруг остановился, медленно оборачиваясь к стоявшему подле него за креслом Мюрату.
— Опять она! — прошептал император.
— Кто, ваше величество? — наклонился к повелителю Мюрат.
— Да все та же… незнакомка…
Мюрат недоумевал.
— А, да ты не знаешь, ты не видал, — проговорил император и встал.
Он сделал Мюрату знак. Тот последовал за ним. В кабинете император сказал:
— С некоторого времени, Иоахим, мне попадается на глаза какая-то странная особа. Она женщина и хороша собой. Я ее много раз видел в церкви, в Сен-Клу. Все это ничего, и в этом ничего нет занимательного. Но занимательно то, что она два раза предупреждала меня о грозившей мне опасности. Откуда она знала их? Раз она предупредила меня, чтобы я не ездил в коляске на лошадях, подаренных мне прусским королем. Тебе известно, что в коляске найдена была бомба. В другой раз, — что тебе тоже известно, — совершился взрыв в улице Сен-Никез. Таинственная незнакомка и при этом случае заранее подала мне записку, чтобы я не ездил улицей Сен-Никез в оперу. Теперь я вижу ее снова, и мне кажется, что она пробралась во дворец и очутилась среди моих гостей недаром. Как она пробралась сюда? Поди, приведи ее ко мне. Мне надо с ней поговорить.
— Но… ваше величество, приметы этой особы? Я ее не знаю, не видал.
Наполеон задумался.
— Приметы? Правду сказать, я и сам недостаточно рассмотрел ее. Но сегодня она в черном покрывале. Волосы в локонах, прекрасного каштанового цвета. Ты сам увидишь… ты найдешь… Она совсем не похожа на наших придворных дам.
Мюрат быстро удалился. Не прошло и двух минут после его ухода, как дверь в императорский кабинет тихо отворилась. Наполеон оглянулся, думая, что возвратился Мюрат. Вместо Мюрата он увидал перед собой загадочную незнакомку. С видимой целью спрятать свое лицо она стояла в тени.
— А, вы здесь! — произнес любезно император. — Подойдите сюда, садитесь. Я очень рад, что счастливый случай привел вас ко мне.
Незнакомка не трогалась с места.
— Император, — послышался ее тихий голос, полный какого-то таинственного, пророческого смысла, — не ходите в Россию: на вас обрушится вся Европа. Не ходите.
— Милое дитя! откуда вы знаете это? — спросил император и хотел подойти к незнакомке, но той уже у двери не было.
Император вспыхнул:
— Черт возьми, да это какая-то фурия в прекрасном образе!
Он хотел выйти, но навстречу ему вышел Мюрат и сообщил, что таинственной незнакомки нигде не отыскано.
— Как не отыскано! — она у меня была сейчас же! — воскликнул император.
— Была?! — удивился Мюрат. — Но где ж она?
— Только что вышла. Но ты не беспокойся искать ее. Что ей надо было сказать, она сказала: еще раз предупредила меня об опасности.
— Какой, император? — воскликнул пылкий Мюрат, готовый тотчас же идти навстречу всякой опасности.
— Пустяки! — узнаешь на полях России… — принужденно рассмеялся император.
IV
НАД БЕРЕЗИНОЙ
В глухой лесистой стороне, среди болот и озер недалеко от Бобруйска, на берегу реки Березины, раскинулась богатая красивая барская усадьба. Громадный дом — род замка — с колоннами и статуями, во вкусе знаменитого архитектора графа Растрелли, стоял на крутом возвышении и далеко был виден со всех сторон. Обширный сад и парк обложили его своим зеленым кольцом, так что дом-замок казался поднимающимся среди вершин могучего леса. Два ряда старых и толстых тополей указывали дорогу к замку, которая сперва тянулась берегом Березины, а потом уже, круто поворачивая, пролегала иод сенью тополей. Замок сверкал белизной и со своим высоким, крытым ярко-красною черепицею, и со своим высоким ярко-бронзированным шпилем казался издали каким-то заброшенным в глуши храмом. Глушь, в самом деле, вокруг замка тянулась на десятки верст. Прямо перед фронтоном замка, за Березиной, расстилались с мелкими заводьями болота. По ним росла некрупная ольха и такой же осинник. Далее стеной стояла хмурая сосновая дебря. Вправо от замка тянулись поемные луга с небольшими березовыми лесками, влево — поля, нивы, среди них озера и опять лес, то смешанный, то сосновый. Позади замка, тотчас же за парком, раскинулась небольшая деревенька с довольно хорошенькими и чистенькими домиками, посреди которой возвышалась беленькая, как снег, часовенка. Собственно, это была не деревенька, а нечто подобное, там жили вовсе не крестьяне, а дворовые замка, и там отводились помещения для наезжавших в замок незначительных гостей. Там же проживали и другие особы, служившие при замке не в качестве слуг, но в качестве артистов. За деревенькой снова начинался почти бесконечный лес, сливавшийся с пинскими болотами.