Музыка... Играет скрипка. Какая печальная мелодия... Она не красива, наоборот - уродлива, ей очень далеко до совершенства. Будто неумелый ученик терзает инструмент, заучивая урок. Но сколько печали!..
"Твоя задача - искать зло, чтобы понять, что это такое..."
Зло вокруг меня, зачем его искать?! Оно само найдет кого угодно.
Музыка несет боль; хочется забыться...
Чувствую, что теряю опору, заваливаюсь набок. Это заставляет меня встрепенуться, и взмахнуть руками, чтобы уцепиться за что-нибудь. В первые секунды не могу ничего сообразить, как спросонья. Потом до меня доходит: я стою перед высокой каменной стеной, а вокруг меня джунгли. Будто ничего и не было: ни комнаты с паутиной, ни коридора, ни печальной мелодии.
В стене - дверь! Причем, она открыта и болтается на ветру. Вхожу и тут же желудок сводит судорогой: воздух буквально пропитан смрадом разложения. Кажется, еще секунда в этой атмосфере и меня вывернет наизнанку.
Не нужно даже пользоваться Зрением, чтобы увидеть зеленоватое свечение, разлитое по земле. Повсюду тела, присыпанные палой листвой... Звон мушиных крыльев делает тошноту еще более невыносимой. Все, больше я не выдержу...
Я выбежал наружу, ударив дверь ногой, упал на колени и так стоял, пока отступила дурнота. Жалобно поскрипывали дверные петли, шумел в кронах деревьев ветер... Из-за двери наползал багровый туман.
Увидев полупрозрачный контур перед собой, я даже не стал сопротивляться.
Не имея тела, они просто заставляли мой мозг подавать мускулам соответствующие команды - я встал и пошел против своего желания, абсолютно беззащитный перед ними.
Они бросили мое тело в джунглях, оставив двух локков охранять его от зверья.
Я же шел вслед за ними, изредка оглядываясь, - там, под чрезмерно разросшимся кустом лежала моя оболочка. Не было никаких радужных воронок, что любят изображать фантасты. Просто в какое-то мгновение лес исчез, а его место занял совершенно иной ландшафт: небо непрерывно меняло свой цвет от синего до белого, огромные облака, казалось, забыли, что их место на небесах и плавали над землей, только изредка поднимаясь наверх. Деревья... ничего более странного я не видел - у них вообще не было формы. Баобаб в следующую секунду становился березой, а спустя еще одно мгновение - плакучей ивой. Аналогичная ситуация была с кустарниками. Поддев камень ногой, я наблюдал, как он всплыл в вышину, распух, побелел и продолжил свой путь в качестве обычного облака. Солнца здесь не было вовсе.
Дорога взбегала на холм, а за холмом виднелись островерхие башни с узкими окнами. Целью нашего путешествия было именно то строение - нечто среднее между замком и собором, выстроенном в готическом стиле.
На холме и дальше не росла трава, земля схватилась черной, будто уголь, коркой. И еще здесь гулял ветер, хотя на равнине его не было. Ветер закручивал рассохшуюся в пыль почву, покачивал петли на виселицах... По коже пробежал холодок, не от ветра, нет: повсюду торчали изонутые руки виселиц.
Локк, идущий справа от меня, довольно хмыкнул.
Замок был живым, я сразу почувствовал это: ни с чем несравнимая пульсация жизни исходила от ощетинившихся зубьями стен. Но хуже всего было ощущать на себе тяжелый взляд этого странного существа. Ему уж точно не место в нашем - нормальном, таком милом и привычном мире.
Чье же воображение породило эту полную абсурда и несуразности Вселенную?.. Может быть, то был разум какого-нибудь писателя-сумасброда? Я представил, как день и ночь он думал, смаковал свои идеи - и вот, они живут и процветают.
Фигуры локков взорвались тучами цветных искр. Замок шумно выдохнул и раскрыл пасть ворот.
- Ты далеко пошел, Охотник, - локк нагнулся, чтобы заглянуть мне в глаза. Врешь, не возьмешь. Слишком простой трюк ляпнуть что-нибудь эдакое, усыпить бдительность... Локк нахмурился и отвернулся. Хорошо, так он не заметил моей улыбки. - Мы понимаем, что вело тебя.
- И что же?
- Ты и сам знаешь. Ушел ты далеко, даже слишком. Говорили тебе, не заплывай за буйки, не уходи далеко в лес, не то, не это. Видишь, чем дальше ты идешь, тем опасней становится. Не думай, что путь в Нирвану так легок. До этих пор тебя в_е_л_и, а сделал ты первый шаг самостоятельно - и вот результат. Ты в плену!
- Хм... а вы враги?
- Мы те, кем нас считают. Неужели ты убивал бы друзей? Ты убивал врагов, значит, для тебя мы враги.
- Тогда к чему эти разговоры? Убейте меня, поквитайтесь с нечтожным человечишкой. А? Заманчивая мысль?
Локк чуть заметно кивнул.
- Конечно.
Он повернулся ко мне спиной, и вдруг стена, что передо мной, разрослась до немыслимых размеров, а затем просто исчезла. Я оказался на высокой сцене, привязанный к стулу, а перед сценой локки. Море локков, до самого горизонта, утопающего в тумане. И зеркальное небо.
Они разом вскинули головы. Оглушительное "Смерть!" взлетело, отразилось от неба и рухнуло мне на голову, придавив свинцовой тяжестью...
"Ты дурак, Кен... Это же все иллюзия! Они существуют, да, но они столь же неустойчивы, как мысль!"
Хохот, голоса миллиардов глоток, хоть и призрачных, гремел не хуже грозы. Но голос Учителя придал мне сил. Наверное, остальные тоже услышали его. Голос перекрыл всю какофонию звуков, даже небо задрожало под его напором.
Я поднял голову...
И они завопили! Клянусь, это был страшный вопль! Но длился он всего лишь мгновение, а затем... затем не было ничего. Только серая бесконечная пустота.
"Ну, как ты думаешь, ты нашел?"
Это, безусловно, было зло, но зло по отношению ко мне. Они ненавидели м_е_н_я и хотели только моей смерти. До остальных им не было дела.
"Конечно! Кен, ведь это твоя Вселенная, твой мир! Другие, возможно, никогда и не узнают об их существовании. У них будет свой путь. Его шансы пересечься с твоим ничтожно малы..."
Но... хорошо, выходит, я уничтожил свой мир?!
"Конечно, это было необходимо. Иначе бы мир уничтожил тебя..."
А вы, Учитель? Почему вы остались?
"Глупыш... Потому что я существую в своем мире, не твоя судьба создала меня!"
И что же мне теперь делать?
"Строй... Строй новый мир!"
* * *
Узкая дорожка вилась по склону холма, а там, наверху, стоял мой дом.
Города больше не было. Был Город - другой, с другими людьми. В нем никогда не жил мэр Сэмьюэл Хаммет, а потому никогда и не умирал на ступенях своего дома.
Туча, подхваченная ветром, отошло в сторону, освободив дорогу лучам Солнца - настоящего, жаркого Солнца, которое оставляет бронзовый след на коже.
Улитка сползала по поверхности придорожного камня - ей некуда было спешить, ей все равно, в каком мире жить...
Я поднял глаза, чтобы оглядеть свой дом, и увидел Дженнифер.
- Ну что, Кен, - улыбнулась она, - ты нашел зло, которое искал?
В ее глазах мелькнули вершины гор, укрытые снегом и освещенные ослепительно-ярким солнцем.
- Учитель?!.
КНИГА ВТОРАЯ: СУДЬБЫ - КАК КАРТЫ
Здесь было все: и десятки солнц, плавающих по радужному небосводу, и искрящаяся брызгами вода, и трава, и земля - все! Их было двое - двое, стоящих друг против друга, а между ними матово блестела поверхность Сферы. Сфера наполовину уходила в землю и только огромный колпак возвышался над травами. Сейчас внутри Сферы был только туман. Боги всегда говорили хором, чтобы показать всю единогласность принятого ими решения. - Новая партия! - сам воздух загремел от этого голоса. Право первого хода... Блеснула большая монета, завертелась в воздухе, как волчок, и упала прямо на макушку Сферы. Ведьма - это ее лицо изображено на верхней стороне. - Право первого хода принадлежит тебе, Ведьма. Свонг ходит следующим. Ведьма, высокая рыжеволосая женщина с немного вытянутым лицом и ужасающе-глубокими черными глазами, хлопнула в ладоши и подошла к Сфере. Свонг, светловолосый юноша, сел на землю, положив свою лиру на колени. И заиграл... Туман внутри Сферы рассеялся, проступили очертания... чего? Ведьма, ухмыляясь, водила руками над хрустальным колпаком. И нечто совершенно невообразимое рождалось там - Свонг никогда не создал бы т_а_к_у_ю Вселенную! В конце, удовлетворенно взглянув на творение рук своих, Ведьма населила свой мир. Струна на лире Свонга взвилась тончайшей нотой и оборвалась...
1: ИГРА.
ВСТУПЛЕНИЕ.
Яннсен окинул взглядом лакея - он, одетый в костюм средневекового образца, выглядел гротескно на фоне зеркального потолка и огромных окон с видом на аэропорт. О, мода... Лакей потянул за ручку и огромная и, с виду, тяжеленная дверь отползла в сторону. - Господин Флеберг Яннсен, представитель Северного Союза, объявил механический голос, лишенный всякого выражения. Зал Совещаний - уже в который раз за последние несколько десятилетий здесь решалась судьба держав и порой отдельных личностей мировой величины. Яннсен старался не думать об ответственности, возложенной на его плечи. Это просто непостижимо! Как может один человек решать судьбу целой федерации?! Он один, а за его спиной миллионы жизней... Да что там жизней! Яннсен помнил лицо и голос Кильвайнена. Первым, что он увидел, был длинный стол и два ряда кресел по обе стороны. Лица проявились потом, Яннсен съежился - внутренне под взглядами двух с половиной десятков дипломатов. Естественно, все они - первоклассные политики, они умеют вести переговоры, они знают, когда и что предложить и какие условия выдвинуть. Яннсен же впервые присутствовал на заседании Совета. - Прошу, господин Яннсен, - Тавор Мирович, глава Совета и Европейского альянса, указал на пустующее кресло. - По известным нам причинам господин Кильвайнен не смог представлять Северный Союз, так что мы рады видеть вас на заседании Совета. Яннсен занял свое место. Он чувствовал себя очень неуютно здесь, в этом огромном зале, украшенном скульптурами и старинными часами без корпусов. Хотя, не обстановка действовала угнетающе, а люди... - Итак, - Мирович открыл папку, до сих пор лежавшую перед ним на столе, - не будем тратить время на глупый официоз и приступим к делу. Мы обращаемся к вам, Яннсен как ко всему Северному Союзу. У вас есть необходимые полномочия или вам нужно посоветоваться с Кильвайненом? - Я располагаю... полномочиями. - Отлично. Позвольте вернуться на несколько месяцев назад. 26 августа 1985 года войска Северного Союза пересекли западную границу соседнего государства Эрзас. Хочу заметить, пересекли без согласия на то властей или даже предупреждения и разъяснения причин этой акции. Может быть, вы сейчас объясните, господин Яннсен? Яннсен сглотнул - ну, давай, не подкачай... - Безусловно, Мировой Совет хорошо информирован, но власти Восточного Эрзаса даже от вас смогли скрыть кое-что. На протяжении семи месяцев, то есть, с января сего года упомянутое вами государство производило военные маневры на границе с федерацией Северный Союз. Мы не давали согласия на это так же, как не давали согласия на произведение испытаний различных видов оружия рядом с озером Таувальке, что в пятидесяти милях от границы. - Что вы подразумеваете под различными видами оружия? - На пограничных заставах слышали взрывы. По лицу Мировича скользнула тень ухмылки. - И вы не удосужились проверить слова постовых? - Нет. Испытания все же проводились на территории Эрзаса, хотя и в опасной близости к границе. Отлично! Конечно, командование не могло оставить без внимания этот факт и полигон был нанесен на карты, но говорить об этом сейчас не обязательно. Тем более, что полигон наверняка секретный, вот пусть сами и проверяют. - Продолжайте. - Как уже было сказано, на протяжении семи месяцев в непосредственной близости к границе проводились военные маневры. И вот, 24 августа, за два дня до нашего ответа, над территорией Северного Союза было засечено два истребителя. - И вы, конечно же, решили, что... - Естественно. А вы поступили бы иначе? Мирович откинулся в своем кресле. - Господин Яннсен, главами Советов не рождаются, ими становятся. Я и сам был военным - сначала простым солдатом, потом офицером. Я прошел восемь войн, пять раз был тяжело ранен, но это к делу не относится. Я имею в виду мои ранения. Я знаю войну. Вы сами были на войне? Не в качестве стороннего наблюдателя или дипломата. Яннсен, отвечайте! Яннсен вздрогнул - что-то больно кольнуло в сердце. ...1948 год, тогда Яннсену было десять. Они с родителями жили далеко от теперешнего Северного Союза, в совсем маленьком государстве Ребен. Становление Европейского альянса проходило не совсем гладко: кое-кто, как это обычно бывает, всеми руками цеплялся за независимость, некоторые из этих "кто-то" были настроены агрессивно. В общем, Ребен даже не считали за государство, он скорее стал полигоном для действий склочных соседей. Они просто растоптали его, вместе с людьми... "Отвечайте!" отдалось в ушах гулким эхом. Яннсен заметил в глазах Мировича играющие искорки. Вполне может быть, что он и прошел восемь упомянутых войн. Да, скорее всего, так и было, но он гордился этим... - Нет. - Вот видите. Но я не обвиняю вас, не вы принимали решения. Но действия Северного Союза явились причиной полномасштабной войны. Весь Восточный Эрзас охвачен ею. Что вы собираетесь делать? - Вы спрашиваете, что делать с Эрзасом? Война есть, и идет она уже почти три месяца. Вы знакомы с тем, как они ведут войну? - И как же? На войне, как известно, все средства хороши. - Но не до такой же степени! Они вырезают целые пограничные селения, а потом все там минируют. Или пробираются в поселок ночью, разбрасывают по улицам детские игрушки, внутри которых смерть. На этот раз ухмылка Мировича была откровенной. - Насколько мне известно, Северный Союз также прибегает к... к нестандартным методам. Яннсена будто кипятком обдало. Должно быть, краснота залила его щеки, потому что вокруг зашептались. Так, наверное, чувствовал себя Штирлиц на гране провала - Яннсен уже провалился... - Мне этот факт не известен, - выдавил он. - Хорошо, - Мирович хлопнул ладонью по столу, - теперь предоставлю слово коллегам. У кого есть вопросы и предложения? Поднялся Ромьен, Яннсен знал его по фотографии. Он являлся вторым представителем Европейского альянса на заседании Совета Мирович не в счет. - Мы считаем, - начал он, оглядываясь по сторонам, - что... Северный Союз не имел никакого права начинать военные действия! Это противоречит нормам международного права. Это вообще противозаконно и сродни объявлению войны. Почему-то в последнее время войны тяготеют к северному региону. Не объясните ли вы мне, господин Яннсен, почему? Что за черт! Он несет полную бессмыслицу. Полнейшую! Бред! Для чего этот вопрос? К чему он клонит? - Я не пойму сути вопроса, - ответил Яннсен. - Жаль. - Ромьен скосил глаза куда-то вниз. - А я могу объяснить. Потому что кое-кто, заняв приличную территорию и завладев достаточным количеством... э-э... оружия, пытается показать, кто в доме хозяин. А вот это уже явная невежливость. Переходить на личности, пусть даже эта личность - целое государство, в обсуждении таких проблем признак дипломатической невоспитанности. Но Мирович пропустил реплику Ромьена мимо ушей. - Потрудитесь пояснить, месье Ромьен, кто же этот "кто-то", Яннсену просто нужно было время подумать. - Северный Союз, естественно. - Прямота в разговоре - это, конечно, хорошо, но... - Мирович наконец-то вспомнил, что главой Совета является он. - Месье Ромьен, я бы попросил вас выражаться немного более сдержанно. Видимо, для Ромьена это был удар ниже пояса - он наверняка расчитывал на поддержку Мировича, потому как весь мир был настроен неоднозначно по отношению к Северному Союзу. Ромьен запнулся и замолчал. - Вам, господин Ромьен, - сказал Яннсен, - должно быть известно, что мировое сообщество давно вытравило заразу, именуемую войной. Северный Союз всеми силами поддерживает установившийся мир и спокойствие. И это было правдой. Во время последней войны миротворческие силы Союза были наиболее активно, после окончания войн правительство ежегодно выплачивало необходимые взносы в фонд Мирового Совета и Совета безопасности. Никаких противозаконных акций - даже на теневом фронте - за Северным Союзом замечено не было. И Мирович, и все остальные это хорошо знали - козырь в руках Яннсена. - Яннсен! - Мирович вновь решил вмешаться в разговор. - Еще раз повторю, если вы не поняли намека, не нужно мне говорить, что то, что у вас там происходит, это всего лишь стычки вооруженных группировок с местным населением и пограничниками. Эрзас охвачен настоящей войной. И, между прочим, только позавчера на территории Эрзаса были замечены войска Союза. Это так вы поддерживаете мир? Яннсен не знал, что ответить... Лакей проводил его, как показалось, полным насмешливого презрения взглядом. Конечно, ведь дверь - идиотизм! - не достаточно звукоизолирована. Зачем тогда ставить хитроумные замки, бронированные двери и пуленепро биваемые стекла, если всегда есть вот такой лакей в костюме средневекового образца? Яннсен медленно вдохнул прохладный воздух средней осени. Желтый кленовый лист, покружившись, упал под ноги - будто искал приюта, как жмется к ногам маленький несмышленый щенок. Яннсен миновал массивные ворота, украшенные гербом Совета - они с лязгом захлопнулись за спиной - и зашагал по улице, намеренно не ускоряя шаг. Шипели покрышки по асфальту дороги, торопились куда-то люди, торопились облака на небе - им всем было куда спешить. Каждый из прохожих, наверное, проговаривал про себя план на сегодняшний день. Каждая бродячая собака знала, что нужно найти что-нибудь съедобное и место для ночлега. И у всех была цель. У Яннсена тоже была цель - еще сегодня утром. Но... Он подписал смертный приговор своему государству. И согласное молчание, и одинаковое выражение глаз всех дипломатов. Почему говорили только двое? Но Яннсена не поймут - он провалил все... Он завернул на Четвертую Авеню, прошел под указателем с надписью "Не проходите мимо - самые низкие цены!". У дверей бакалейного магазинчика сидел нищий в лохмотьях. Рядом стояла пустая бутылка. Яннсен остановился, и пара глаз впилась в его костюм. Даже рука удлиннилась, высунувшись из рукава. И Яннсен