Между тем для Игоря наступил знаменательный день – Павленский дал добро на выход за пределы здания. Просторы Вселенной становились реально доступными. Утром за завтраком, днем на работе, вечером по дороге домой Водолеев думал только об этом. Но, зайдя после ужина к Кириллу и уже привычно расположившись на знакомом диване, испытал некоторое разочарование.
– Окажешься на улице, долетишь до конечной станции метро и сразу назад, – безапелляционным тоном заявил Кирилл.
– Почему?
– Все вопросы пото́м.
Игорь вздохнул, однако перечить не посмел… Вылетел он через окно, вернее сквозь стекло, легко, как муха в открытую форточку. Находясь на высоте четвертого этажа, Водолеев взглянул вниз. Нет, не страшно. Ездили машины, сновали по своим делам люди. Стояла весна. Дни уже не торопились уступать свое место темноте, и Игорь просто наслаждался возможностью любоваться пробуждающейся природой. Он взглянул вверх. Синь вечернего неба, подкрашенная пурпуром заходящего солнца, теперь была для Водолеева досягаема, к ней можно было стремиться. Еще с детских лет он так отчаянно мечтал летать подобно птице! И теперь летел! Игорь осторожно опустился к са́мому асфальту и, поравнявшись с пешеходами, резко взмыл вверх и вперед. Промелькнул знакомый четвертый этаж, шестой, девятый… Вот уже крыши зданий далеко внизу. Участки недавно вылезшей городской травы отсюда казались зелеными заплатками на сером материале. «Я лечу, я в полете!» – пела душа Водолеева. И вдруг:
– Назад! Я же сказал, к станции метро! – приказ Павленского подействовал как отрезвляющий холодный душ.
– Тоже мне, Икар нашелся, – голос раздавался так близко, что Игорю захотелось выкрикнуть: «Ты здесь?» Но издавать звук было нечем, поэтому оставалось только молча подчиниться…
По возвращении в родную «оболочку» Игорь, хотя испытывал полный восторг от совершенного полета, стал демонстрировать Павленскому ребяческое нетерпение:
– Ради чего ты меня тормозишь? Такими темпами… Наверное, только через год ты разрешишь вылететь за́ город, через десять позволишь сделать первый гагаринский виток вокруг Земли… – пылил он, заняв свое обычное место на кухне. Кирилл сперва расхохотался, но тут же, посерьезнев, ответил:
– Да лети куда хочешь! Только вначале рассчитайся, – и Водолеев почувствовал, что игры закончились. Он с детства не любил те минуты, когда истекало время баловства и надо было приступать к урокам или другим серьезным делам. Вот и сейчас у Игоря неприятно засосало под ложечкой:
– Сколько я тебе должен?
Кирилл дружелюбно улыбнулся и положил свою руку Водолееву на плечо:
– Расслабься. Пока нисколько. Но за умение покидать земную атмосферу и после этого возвращаться в бренную плоть необходимо внести разовую плату.
Игорь настороженно молчал.
– Почему не спрашиваешь какую?
– Жду, когда сам скажешь.
– Необходимо завещание.
– Чего?
– За-ве-ща-ни-е, – повторил по слогам Павленский.
– У меня же ничего нет. Мне завещать-то нечего.
– Достаточно того банковского счета, что оформлен на твое имя.
– Ты и про него знаешь?.. Даже жене о нем неизвестно… Это детям на покупку квартир. Они взрослеют быстро. Я не хочу, чтобы они в молодости маялись без жилья, как мы.
– Да ты не оправдывайся. Никто тебя не принуждает. Дело твое. Можешь ничего не завещать. Но тогда за пределы атмосферы не вырвешься.
На этот раз повисшее молчание Павленский прерывать не стал. Заговорил Игорь:
– Я напишу завещание, а ты меня прикончишь.
– При такой степени недоверия нам, наверное, нет смысла продолжать знакомство?
– Извини… я не хотел… обидеть… Мне надо подумать.
– Разумеется. Но не воспринимай все так драматично. Ты напишешь завещание, о котором, может быть, никто никогда ничего не узнает. Будешь летать себе в межзвездном пространстве. Если захочешь – сможешь публиковать все увиденное в форме научных гипотез, предположений. Дети твои вырастут, купишь им квартиры. После этого, может быть, закроешь свой пустой счет и твое завещание так и останется невостребованным.