Почему не рассказал тебе все это, когда был жив? Да потому что сомневаюсь… Может быть, это так… Мания преследования? Да и вообще, ты ведь к нам приходишь отдохнуть, а не загружаться новыми проблемами… Но если меня нет, значит, все это серьезно и тебе надо предпринимать самые решительные меры.
Прости, Олег, что не делился своими сомнениями раньше. Прости, что скрывал участие в своих работах других ученых (честолюбие – страшная сила), прости, что не сумел во́время разглядеть причин феноменального развития Зубатого. Прости. Если ты меня прощаешь, положи в мой гроб голубую розу. Если нет – красную. Прощай!»
Глядя теперь на лежащее тело Нарисона Марабуту, Шевронский горько про себя констатировал: «Поздно, Нарисон, поздно. Сегодня утром мне доложили, что лаборатория хоронимого академика оказалась взорванной из-за неизвестных пока причин. По пятерым обнаруженным в горящем помещении телам проводится опознание. Никаких улик еще не обнаружено. Страшным, Нарисон, оказался грех твоего молчания. Последствия его, возможно, будут ужасны… и все-таки… и все-таки». Шевронский выбрал из огромного букета голубую розу и аккуратно положил ее у изголовья усопшего. «Думать обо всем этом я теперь буду только после выборов», – окончательно решил он.
11
За два дня до выборов в кабинет к Шевронскому почти вбежал срочно вызванный секретарь и застал шефа говорящим по телефону:
– …но ведь завтра агитация уже будет запрещена.
– …
– Что значит – по плану? Я же не слепой, мы явно проигрываем. Надо предпринимать что-то экстраординарное.
– …
– Я не знаю что. Думайте. Хотя… Слушай внимательно… сегодня во всех часовых поясах, в которых успеем, за 5 минут до полуночи организуй показ моего выступления по всем возможным каналам. Дай анонс моей речи везде, где только успеешь.
– …
– Речь я составлю сам.
– …
– Да не буду я ее ни с кем согласовывать. Толку от твоих специалистов с гулькин… В прямой трансляции выступлю в 23.55 по нашему времени для нашего часового пояса. Все. Да, еще. После прямой трансляции не забудь организовать перевод выступления на языки всех территорий, на которых речь будет транслироваться в записи.
– …
– Ох, не люблю я этой фразы «само собой». Как только мне ее скажут, так обязательно сделают что-то не так. Ну, ладно. Все. Действуй.
Шевронский поднял глаза на вошедшего.
– Вызывали, господин Президент?
– Да. Вызывал… Но… То, для чего вызывал, теперь отменяется. Можете идти.
Поздно вечером бывший Единый Президент, а ныне лишь претендент на эту должность, стоял под табло, показывающим время 23.53. Перед Шевронским батарея микрофонов еще не была включена, но он точно знал: как только подаст знак, вся эта акустическая система донесет его голос, а кинокамеры изображение, до миллионов жителей Земли. А спустя какое-то время, уже в записи и на других языках, это выступление услышат и увидят миллиарды. И именно в эту, наполненную концентрированной энергией минуту вдруг рядом вырос Стрелков:
– Олег Константинович, если выступление закончится через одну секунду после полу́ночи, то выборы можно сливать.
– Иначе, как под руку каркнуть, ты, конечно, не можешь. Я не маленький. Дай минуту покоя.
Советник покорно удалился, но с трудом установленное внутреннее напряженное равновесие было потеряно. На табло число 23.54 перешло в 23.55, и Шевронский вынужден был начать:
– Уважаемые избиратели! В ваших руках судьба всего мира! Речь идет не о той или иной личности, которая встанет во главе исполнительной власти всей планеты, речь идет о внутреннем выборе каждого из вас – Добру или Злу отдать свой голос. Перед вами кандидат в Президенты с репутацией, увы, запятнанной. Да, грешен! А разве когда-нибудь ваш покорный слуга заявлял, что он ангел, спустившийся с небес? Нет! Я человек. Из плоти и крови. Точно так же, как в каждом из вас, во мне борются два начала – светлое и темное, но конечной целью всех моих устремлений всегда было счастье человечества. Причастен ли Олег Шевронский к тому, что многие из вас живы и по сей день? Да, причастен. Причастен ли к ликвидации войн на Земле? Да, причастен. Причастен ли к уничтожению нищеты, эпидемий, наркомании? Причастен, причастен, причастен. Так неужели ошибки, допущенные мною при достижении этих целей и столь сладострастно высмеянные оппозицией, определят ваш выбор? Мой соперник моих ошибок не повторял! У него еще просто не было никакой возможности на совершение политических ошибок. Но сколько злобной энергии уже проявлено Георгием Зубатым в период избирательной кампании! Сколько грязной ненависти выплеснуто в средствах массовой информации! Можно ли верить, что такой претендент рвется к власти во имя добра и любви среди людей? Вряд ли! Те, в ком свет сильнее внутренней тьмы, кто считает себя, пусть рядовым, но служителем добра, не должен отдавать свой голос Георгию Зубатому. Поверьте, что конструктивные замечания, высказанные оппозицией, будут моей администрацией в дальнейшем учтены. Поверьте, что сегодняшний выбор гораздо более принципиален. Выбор сегодня – это не просто выбор между Шевронским и Зубатым. Выбор сегодня – это выбор между добром и злом. Решайте…