– Вот, наверное, за эту страстную веру, которую лично сама не разделяю, я тебя и люблю… Ты будешь есть или нет?
Но, уже заведенный, Олег Константинович не унимался:
– Восстанавливая длину ДНК, мы омолаживаем клетку, омолаживая клетку, мы омолаживаем весь организм – вот и все!
– Если все это не угодно Богу – у вас ничего не получится! – продолжала возражать Анастасия.
– Я согласен, – горячился Шевронский, – но убежден, что делаю угодное Ему дело. Он всякий раз дарует возможность продлить жизнь человека ровно настолько, насколько достойным становится человек предоставления нового срока: искупить вину, расширить кругозор, углубить знания, постичь любовь… Сейчас все должно получиться. Человек начинает по-настоящему тянуться к духовности только на склоне лет. Обрати внимание: кто основные прихожане в наших церквях? Пожилые люди! И вот только к старости постигнув истинную радость жизни духовной на земле, они вынуждены эту землю покидать.… Все должно получиться! Люди достойны продления своих лет на земле.
– Так думаешь ты! Но таков ли замысел Божий? Ешь давай, уже все остыло.
Олег Константинович наконец принялся за еду. Анастасия Николаевна, влюбленно глядя на жующего супруга, рассуждала:
– Слушай, Шевронский, чего я в тебе такого нашла? Приличной зарплаты ты домой не приносишь, в перспективы твоих научных бредней я, извини, не верю, дети наши уже выросли и разъехались… Какой для меня в тебе смысл? А просто боготворю твою одержимость, так отличающую тебя от остальных – обычных, скучных, банальных мужиков, проводящих все свободное время за поиском выпивки либо запчастей к автомобилю или проворачивающих какие-то темные дела, о которых предпочитают, мерзко ухмыляясь, помалкивать. Ты просто один из тех чудаков не от мира сего, который вполне достоин моей любви. Вот и все.
На следующее утро, когда все сотрудники лаборатории Шевронского уже занимались своими делами, Олег Константинович, пребывая в эйфории, закрылся с Зубровым в своем тесненьком кабинетике и напропалую откровенничал, распахивал свою душу.
– А ведь ты знаешь, Алексей Андреевич, я же никогда не был по-настоящему глубоким мыслителем, способным ради маленькой жемчужины истины самоотверженно погружаться в бездны наук. Моя сила в другом. Плавая по поверхности, я способен интуитивно чувствовать, в каком месте безбрежного моря ныряния перспективны, а в каком нет. Я безошибочно определяю, какое из научных направлений даст быстрый и существенный результат, а какое является тупиковым. Еще будучи аспирантом, я чувствовал себя ловцом жемчуга, работающим на хозяина. Хозяином мог быть научный руководитель, заведующий кафедрой, какое-то министерство или ведомство, заказывающее исследование. В любом случае хозяин сам указывал, где нырять, иногда как нырять, но всегда добытый жемчуг забирал себе. Выстраданное исследователем изобретение или открытие использовалось по усмотрению заказчика, хозяина.
– Не драматизируй, – возразил Зубров, – между толковым хозяином и удачливым ловцом жемчуга всегда устанавливаются вполне партнерские отношения на взаимовыгодных условиях: ловцу важны положительные эмоции от самого процесса поиска и признательность за нахождение особенно крупных жемчужин. При соблюдении этих условий ему вполне достаточно предоставить возможность не думать о куске хлеба и мелочах быта, чтобы он, забыв об окружающем мире, нырял и нырял за жемчугом в угоду хозяйскому корыстолюбию. Сам же хозяин удовлетворяется окупаемостью затрат, понесенных на содержание ловца. Желательно с прибылью. Чем большей, тем лучше. Слава первооткрывателя хозяину ни к чему. А если хозяин – военное ведомство, так ему и прибыль не нужна. Была бы убойная сила в результате.