Inf. Cant I, 83–84.
1. В средине нашей жизненной дороги,[1]Объятый сном, я в темный лес вступил,[2]Путь истинный утратив в час тревоги. 4. Ах! тяжело сказать, как страшен былСей лес, столь дикий, столь густой и лютый,[3]Что в мыслях он мой страх возобновил.[4] 7. И смерть лишь малым горше этой смуты![5]Но чтоб сказать о благости небес,Все расскажу, что видел в те минуты.[6] 10. И сам не знаю, как вошел я в лес:В такой глубокий сон я погрузился[7]В тот миг, когда путь истинный исчез. 13. Когда ж вблизи холма я пробудился,[8]Где той юдоли положен предел,[9]В которой ужас в сердце мне вселился, — 16. Я, вверх взглянув, главу холма узрелВ лучах планеты, что прямой дорогой[10]Ведет людей к свершенью добрых дел. 19. Тогда на время смолк мой страх, так много.Над морем сердца бушевавший в ночь,Что протекла с толикою тревогой.[11] 22. И как успевши бурю превозмочь,Ступив чуть дышащий на брег из моря,С опасных волн очей не сводит прочь:
25. Так я, в душе еще со страхом споря,Взглянул назад и взор вперил туда,[12]Где из живых никто не шел без горя. 28. И отдохнув в пустыне от труда,Я вновь пошел, и мой оплот опорныйВ ноге, стоящей ниже, был всегда.[13] 31. И вот, почти в начале крути горной,Покрытый пестрой шкурою, кружась,Несется Барс и легкий и проворный.[14] 34. Чудовище не убегало с глаз;Но до того мне путь мой преграждало,Что вниз сбежать я помышлял не раз.37. Уж день светал, и солнце в путь вступалоС толпою звезд, как в миг, когда оноВдруг от любви божественной прияло
40. Свой первый ход, красой озарено;[15]И все надеждою тогда мне льстило:Животного роскошное руно, 43. Час утренний и юное светило.[16]Но снова страх мне в сердце пробудилСвирепый Лев, представший с гордой силой.[17] 46. Он на меня, казалось, выходил,Голодный, злой, с главою величавой,И, мнилось, воздух в трепет приводил.
49. Он шел с Волчицей, тощей и лукавой,[18]Что, в худобе полна желаний всех,Для многих в жизни сей была отравой. 52. Она являла столько мне помех,Что, устрашен наружностью суровой,Терял надежду я взойти наверх.
55. И как скупец, копить всегда готовый,Когда придет утраты страшный час,Грустит и плачет с каждой мыслью новой:
58. Так зверь во мне спокойствие потряс,И, идя мне на встречу, гнал всечасноМеня в тот край, где солнца луч угас.
61. Пока стремглав я падал в мрак ужасный,Глазам моим предстал нежданный друг,От долгого молчания безгласный.[19] 64. «Помилуй ты меня!» вскричал я вдруг,[20]Когда узрел его в пустынном поле,«О кто б ты ни был: человек, иль дух?» вернутьсяПо словам монаха Гилария, Данте начал писать свою поэму по латыне. Первые три стиха были следующие:
Ultima regna canam, fluido contermina mundo,Spiritibus quae lata patent, quae praemia solvuutPro meritis cuicunque suis (data lege tonantis). —«In dimidio dierum meorum vadam adportas infori.» Vulgat. Biblia.
В средине н. ж. дороги, т. е. на 35 году жизни, – возраст, который Данте в своем Convito называет вершиною человеческой жизни. По общему мнению, Данте родился в 1265: стало быть, 35 лет ему было в 1300 г.; но, сверх того, из XXI песни Ада видно, что Данте предполагает начало своего странствия в 1300, во время юбилея, объявленного папою Бонифацием VIII, на страстной неделе в великую пятницу, – в год, когда ему сравнялось 35 лет, хотя его поэма написана гораздо позже; потому все происшествия, случившиеся позже этого года, приводятся как предсказания.
вернутьсяТемный лес, по обыкновенному толкованию почти всех комментаторов, означает человеческую жизнь вообще, а в отношении к поэту – его собственную жизнь в особенности, т. е. жизнь, исполненную заблуждений, обуреваемую страстями. Другие под именем леса разумеют политическое состояние Флоренции того времени, (которую Данте называет trista selva, Чист. XIV, 64), и, соединяя все символы этой мистической песни во едино, дают ей политическое значение. Вот напр. как граф Пертикари (Apolog. di Dante. Vol. II, p. 2: fec. 38: 386 della Proposta) объясняет эту песнь: в 1300 г., на 35 году жизни, Данте, избранный в приоры Флоренции, скоро убедился среди смут, интриг и неистовств партий, что истинный путь к общественному благу потерян, и что сам он находится в темном лесу бедствия и изгнания. Когда же он пытался взойти на холмы, вершину государственного счастья, ему представились непреодолимые препятствия со стороны родного его города (Барса с пестрою шкурою), гордости и честолюбия французского короля Филиппа Прекрасного и брата его Карла Валуа (Льва), и корысти и честолюбивых замыслов папы Бонифация VIII (Волчицы). Тогда, предавшись своему поэтическому влечению и возложив всю надежду на воинские дарования Карла Великого, сеньора веронского (Пса), написал он свою поэму, где, при содействии духовного созерцания (donna gentile), небесного просветления (Лучии) и богословия (Беатриче), руководимый разумом, мудростью человеческою, олицетворенною в поэзии (Виргилием), проходить он места наказания, очищения и награды, наказуя таким образом пороки, утешая и исправляя слабости и награждая добродетель погружением в созерцание высшего блага. Из этого видно, что конечная цель поэмы – призвать нацию порочную, раздираемую раздорами, к единству политическому, нравственному и религиозному.
вернутьсяЛютый – эпитет не свойственный лесу; но как лес имеет здесь значение мистическое и означает, по одним, жизнь человеческую, по другим – Флоренцию, волнуемую раздорами партий, то это выражение, думаю, не совсем покажется неуместным.
вернутьсяДанте избежал этой жизни, исполненной страстей и заблуждений, особенно раздоров партии, в которые он должен был вдаться как правитель Флоренции; но жизнь эта была так ужасна, что воспоминание об ней снова рождает в нем ужас.
вернутьсяВ подлиннике: «Так горек он (лес), что смерть немногим боле.» – Вечно-горький мир (Io mondo senia fine amaro) есть ад (Рая XVII. 112). – «Как вещественная смерть уничтожает наше земное существование, так смерть нравственная лишает нас ясного сознания, свободного проявления нашей воли, а потому нравственная смерть немного лучше самой смерти вещественной». Штрекфусс.
вернутьсяО тех видениях, о которых говорит поэт от 31–64 стиха.
вернутьсяСон означает, с одной стороны, человеческую слабость, потемнение внутреннего света, недостаток самопознания, одним словом – усыпление духа; с другой стороны – сон есть переход к духовному миру (См. Ада III, 136).
вернутьсяХолм, по объяснению большей части комментаторов, означает добродетель, по другим восхождение к высшему благу. В подлиннике Данте пробуждается у подошвы холма; подошва холма – начало спасения, та минута, когда в душе нашей возникает спасительное сомнение, роковая мысль, что путь, по которому мы шли до этой минуты, ложен.
вернутьсяПределы юдоли. Юдоль есть временное поприще жизни, которое мы обыкновенно называем юдолию слез и бедствий. Из XX песни Ада, ст. 127–130, видно, что в этой юдоли путеводным светом поэту служило мерцание месяца. Месяц означает слабый свет человеческой мудрости. Копишь.
вернутьсяПланета, ведущая людей прямой дорогой, есть солнце, которое, по системе Птоломеевой, принадлежит к планетам. Солнце имеет здесь не только значение материального светила, но, в противоположность месяцу (философия), есть полное, непосредственное познание, божественное вдохновение. Копишь.
вернутьсяДаже отблеск божественного познания уже в состоянии уменьшить в нас отчасти ложный страх земной юдоли; но вполне он исчезает только тогда, как мы совершенно исполнима страхом Господним, как Беатриче (Ада II, 82–93). Копишь.
вернутьсяТ. е. взглянул в темный лес и эту юдоль бедствий, в которой оставаться значить умереть нравственно.
вернутьсяПри восхождении, нога, на которую мы опираемся, всегда стоит ниже. «Восходя от низшего к высшему, мы подаемся вперед медленно, только шаг за шагом, только тогда, как твердо и верно встанем на низшее: восхождение духовное подлежит тем же законам, как и телесное.» Штрекфусс.
вернутьсяБарс (uncia, leuncia, lynx, catus pardus Окена), по толкованию старинных комментаторов, означает сладострастие, Лев – гордость или властолюбие, Волчица – корысть и скупость; другие, особенно новейшие, видят в Барсе Флоренцию и Гвельфов, во Льве – Францию и в особенности Карла Валуа, в Волчице – папу или римскую курию, и, согласно с этим, дают всей первой песни смысл чисто-политический. По объяснению Каннегиссера, Барс, Лев и Волчица означают три степени чувственности, нравственной порчи людей: Барс есть пробуждающаяся чувственность, на что указывают его быстрота и проворство, пестрая шкура и неотвязчивость; Лев есть чувственность уже пробудившаяся, преобладающая и не скрываемая, требующая удовлетворения: потому он изображен с величавою (в подлиннике: поднятой) головою, голодный, злой до того, что воздух вокруг него содрогается; наконец, Волчица – образ тех, которые вполне предались греху, почему и сказано, что она многим уже была отравой жизни, потому и Данта она совершенно лишает спокойствия и всечасно более и более вгоняет в юдоль нравственной смерти.
вернутьсяВ этой терцине определяется время странствия поэта. Оно, как сказано выше, началось в великую пятницу на страстной неделе, или 25 марта: стало быть, около весеннего равноденствия. Впрочем, Филалетес, основываясь на XXI песни Ада, полагает, что странствие свое Данте начал 4 апреля. – Божественная любовь, по представлению Данта, есть причина движения тел небесных. – Толпою звезд обозначается созвездие Овна, в которое в это время вступает солнце.
вернутьсяПоэт, оживленный сиянием солнца и временем года (весною), надеется умертвить Барса и похитить его пеструю шкуру. Если Барс означает Флоренцию, то спокойное состояние этого города весною 1300 г., когда партии Белых и Черных находились между собою в совершенном, по-видимому, согласия, действительно могло родить в поверхностном наблюдателе событий некоторую надежду на продолжительность мира. Но это спокойствие было только кажущееся.
вернутьсяКак символ Франция, которая «потемняет весь христианский мир» (Чист. XX, 44), Лев представляет здесь насилие, ужасающую вещественную силу.
вернутьсяВолка Писания Данте превратил в волчицу (lupa) и тем еще жестче очертил алчность римской курии (если ее должно разуметь под именем Волчицы), ибо lupa в латинском языке имеет еще другое значение. Вся поэма Данта направлена против римской курии (Ада VII, 33 и след., XIX, 1–6 и 90-117, XXVII, 70 и след.; Чист. XVI, 100 и дал., XIX, 97 и д., XXXII, 103–160; Рая IX, 125 и д., XII, 88 и д., XV, 142, XVII, 50 и д., XVIII, 118–136, XXI, 125–142, XXII, 76, и д., XXVII, 19 126).
вернутьсяБезгласный, в подлиннике: fioco, охриплый. Это искусный намек на равнодушие современников Данта к изучению творений Виргилия.
вернутьсяВ подлиннике: Miserere de me, и есть воззвание не к одному Виргилию, но и к божественной благости. У подошвы горы Чистилища души насильственно убиенных поют то же. (Чист. V, 24.)