Божественная комедия (илл. Г. Доре)

₁₉

Читатель, — и господь моим рассказом
Тебе урок да преподаст благой, —
Помысли, мог ли я невлажным глазом

₂₂

Взирать вблизи на образ наш земной,
Так свернутый, что плач очей печальный
Меж ягодиц струился бороздой.

₂₅

Я плакал, опершись на выступ скальный.
«Ужель твое безумье таково? —
Промолвил мне мой спутник достохвальный.

₂₈

Здесь жив к добру тот, в ком оно мертво.[262]
Не те ли всех тяжеле виноваты,
Кто ропщет, если судит божество?

₃₁

Взгляни, взгляни, вот он, землею взятый,
Пожранный ею на глазах фивян,
Когда они воскликнули: «Куда ты,

₃₄

Амфиарай? Что бросил ратный стан?»,
А он все вглубь свергался без оглядки,
Пока Миносом не был обуздан.

₃₇

Ты видишь — в грудь он превратил лопатки:
За то, что взором слишком вдаль проник,
Он смотрит взад, стремясь туда, где пятки.[263]

₄₀

А вот Тиресий, изменивший лик,
Когда, в жену из мужа превращенный,
Всем естеством преобразился вмиг;

₄₃

И лишь потом, змеиный клуб сплетенный
Ударив вновь, он стал таким, как был,
В мужские перья[264] снова облаченный.[265]

₄₆

А следом Арунс надвигает тыл;
Там, где над Луни громоздятся горы
И где каррарец пажити взрыхлил,

₄₉

Он жил в пещере мраморной[266] и взоры
Свободно и в ночные небеса,
И на морские устремлял просторы.[267]

₅₂

А та, чья гривой падает коса,
Покров грудям незримым образуя,
Как прочие незримы волоса,

₅₅

Была Манто[268]; из края в край кочуя,
Она пришла в родные мне места;[269]
И вот об этом рассказать хочу я.

₅₈

Когда она осталась сирота
И принял рабство Вакхов град[270] злосчастный,
Она скиталась долгие лета.

₆₁

Там, наверху, в Италии прекрасной,
У гор, замкнувших Манью рубежом
Вблизи Тиралли, спит Бенако[271] ясный.

₆₄

Ключи, которых сотни мы начтем
Меж Валькамникой и Гардой, склоны
Пеннинских Альп омыв, стихают в нем.[272]

₆₇

Там место есть, где пастыри Вероны,
И Брешьи, и Тридента, путь свершив,
Благословить могли бы люд крещеный.[273]

₇₀

Оплот Пескьеры, мощен и красив,
Стоит, грозя бергамцам и брешьянам,
Там, где низиной окружен залив.[274]

₇₃

Все то, что в лоне уместить песчаном
Не мог Бенако, — устремясь сюда,
Течет рекой по травяным полянам.

₇₆

Начав бежать из озера, вода
Зовется Минчо, чтобы у Говерно
В потоке По исчезнуть навсегда.[275]

₇₉

Встречая падь, на полпути примерно,
Она стоит, разлившись в топкий пруд,
А летом чахнет, но и губит верно.[276]

₈₂

Безжалостная дева, идя тут,
Среди болота сушу присмотрела,
Нагой и невозделанный приют.

₈₅

И здесь она, чуждаясь всех, осела
Со слугами, гаданьям предана,
И здесь рассталась с оболочкой тела.

₈₈

Рассеянные кругом племена
Потом сюда стянулись, ибо знали,
Что эта суша заводью сильна.

₉₁

Над мертвой костью город основали
И, по избравшей древле этот дол,
Без волхвований Мантуей назвали.

₉₄

Он многолюдней прежде был и цвел,
Пока недальновидных Касалоди
Лукавый Пинамонте не провел.[277]

₉₇

И если ты услышал бы в народе
Не эту быль о родине моей,
Знай — это ложь и с истиной в разброде».

₁₀₀

И я: «Учитель, повестью твоей
Я убежден и верю нерушимо.
Мне хладный уголь — речь других людей.

₁₀₃

Но молви мне: среди идущих мимо
Есть кто-нибудь, кто взор бы твой привлек?
Во мне лишь этим сердце одержимо».

₁₀₆

И он: «Вот тот, чья борода от щек
Вниз по спине легла на смуглом теле, —
В те дни, когда у греков ты бы мог

₁₀₉

Найти мужчину только в колыбели
Был вещуном; в Авлиде сечь канат
Он и Калхант совместно повелели.

262

Здесь жив к добру тот, в ком оно мертво — Смысл: «В Аду добро состоит в том, чтобы не быть добрым, не чувствовать сострадания к наказуемым грешникам».

263

Амфиарай — в греческих мифах — царь и прорицатель, один из семи аргивских вождей, осаждавших Фивы, чтобы отвоевать их для Полиника у его брата Этеокла. Во время сражения земля под Амфиараем разверзлась, и он на своей боевой колеснице низринулся в преисподнюю, где судит Минос (Стаций, «Фиваида», VII, 690-VIII, 20).

264

Мужские перья — борода.

265

Тиресий — в греческих мифах — фиванский прорицатель, отец Мантó (ст. 55). Ударив посохом двух сплетшихся змей, он превратился в женщину и только семь лет спустя, вновь ударив им тех же змей, снова стал мужчиной (Метам., III, 324–331).

266

Луни — этрусский город в устье Магры, разрушенный в XI в. сарацинами. Поблизости, на плодородной полосе Лигурийского побережья, расположен город Каррара. К востоку возвышаются горы, где добывается знаменитый каррарский мрамор.

267

Арунс — этрусский гадатель, которого, по рассказу Лукана («Фарсалия», I, 584–638), римляне призвали, чтобы узнать от него исход гражданской войны.

268

Мантó — дочь Тиресия (ст. 40), прорицательница.

269

Родные мне места — где была впоследствии основана Мантуя, в окрестностях которой родился Вергилий (А., I, 69 и прим.).

270

Вакхов град — Фивы, родина Вакха. Когда враждовавшие из-за обладания фивами сыновья Эдипа Этеокл и Полиник (см. прим. 31–39) убили друг друга, город принял рабство, доставшись во власть их дяде, жестокому Креонту.

271

Бенако (лат. Benacus) — Гардское озеро у южных склонов гор, возвышающихся над замком Тиралли и служащих рубежом между Италией и Маньей (Германией).

272

Многочисленные ключи, на пространстве между долиной Валькамóника (к северо-западу от Гардского озера) и замком Гарда (на его восточном берегу), омыв склоны Пеннинских Альп, вливаются в Гардское озеро и стихают в нем.

273

Там место есть — остров деи Фрати (Лекки), где стояла церковь, подведомственная епископам трех городов: Вероны, Брешьи (Брешиа) и Тридента (Тренто).

274

Пескьера — замок, построенный веронцами у южной, низменной, оконечности Гардского озера для защиты против Бергамо и Брешьи.

275

У Пескьеры из Гардского озера вытекает река Минчо, впадающая в По у местечка Говерно.

276

Губит верно — порождая малярию.

277

Он многолюдней прежде был… — В 1269 г. знатный мантуанец Пинамонте деи Бонакольси, гибеллин, коварным путем низложил владевшего Мантуей графа Альберто Кассалоди, гвельфа, изгнал и истребил его родню, а также многих гвельфов, и подчинил город своей власти.