1 Я УВОЖУ К ОТВЕРЖЕННЫМ СЕЛЕНЬЯМ,Я УВОЖУ СКВОЗЬ ВЕКОВЕЧНЫЙ СТОН,Я УВОЖУ К ПОГИБШИМ ПОКОЛЕНЬЯМ.
4 БЫЛ ПРАВДОЮ МОЙ ЗОДЧИЙ ВДОХНОВЛЕН:Я ВЫСШЕЙ СИЛОЙ, ПОЛНОТОЙ ВСЕЗНАНЬЯИ ПЕРВОЮ ЛЮБОВЬЮ СОТВОРЕН.
7 ДРЕВНЕЙ МЕНЯ ЛИШЬ ВЕЧНЫЕ СОЗДАНЬЯ,И С ВЕЧНОСТЬЮ ПРЕБУДУ НАРАВНЕ.ВХОДЯЩИЕ, ОСТАВЬТЕ УПОВАНЬЯ.
10 Я, прочитав над входом, в вышине,Такие знаки сумрачного цвета,Сказал: «Учитель, смысл их страшен мне».
13 Он, прозорливый, отвечал на это:"Здесь нужно, чтоб душа была тверда;Здесь страх не должен подавать совета.
16 Я обещал, что мы придем туда,Где ты увидишь, как томятся тени,Свет разума утратив навсегда".
19 Дав руку мне, чтоб я не знал сомнений,И обернув ко мне спокойный лик,Он ввел меня в таинственные сени.
22 Там вздохи, плач и исступленный крикВо тьме беззвездной были так велики,Что поначалу я в слезах поник.
25 Обрывки всех наречий, ропот дикий,Слова, в которых боль, и гнев, и страх,Плесканье рук, и жалобы, и всклики
28 Сливались в гул, без времени, в веках,Кружащийся во мгле неозаренной,Как бурным вихрем возмущенный прах.
31 И я, с главою, ужасом стесненной:"Чей это крик? – едва спросить посмел. -Какой толпы, страданьем побежденной?"
34 И вождь в ответ: "То горестный уделТех жалких душ, что прожили, не знаяНи славы, ни позора смертных дел.
37 И с ними ангелов дурная стая,Что, не восстав, была и не вернаВсевышнему, средину соблюдая.
40 Их свергло небо, не терпя пятна;И пропасть Ада их не принимает,Иначе возгордилась бы вина".
43 И я: "Учитель, что их так терзаетИ понуждает к жалобам таким?"А он: "Ответ недолгий подобает.
46 И смертный час для них недостижим,И эта жизнь настолько нестерпима,Что все другое было б легче им.
49 Их память на земле невоскресима;От них и суд, и милость отошли.Они не стоят слов: взгляни – и мимо!"
52 И я, взглянув, увидел стяг вдали,Бежавший кругом, словно злая силаГнала его в крутящейся пыли;
55 А вслед за ним столь длинная спешилаЧреда людей, что, верилось с трудом,Ужели смерть столь многих истребила.
58 Признав иных, я вслед за тем в одномУзнал того, кто от великой долиОтрекся в малодушии своем.
61 И понял я, что здесь вопят от болиНичтожные, которых не возьмутНи бог, ни супостаты божьей воли.
64 Вовек не живший, этот жалкий людБежал нагим, кусаемый слепнямиИ осами, роившимися тут.
67 Кровь, между слез, с их лиц теклаИ мерзостные скопища червейЕе глотали тут же под ногами.
70 Взглянув подальше, я толпу людейУвидел у широкого потока."Учитель, – я сказал, – тебе ясней,
73 Кто эти там и власть какого рокаИх словно гонит и теснит к волнам,Как может показаться издалека".
76 И он ответил: "Ты увидишь сам,Когда мы шаг приблизим к АхеронуИ подойдем к печальным берегам".
79 Смущенный взор склонив к земному лону,Боясь докучным быть, я шел вперед,Безмолвствуя, к береговому склону.
82 И вот в ладье навстречу нам плыветСтарик, поросший древней сединою,Крича: "О, горе вам, проклятый род!
85 Забудьте небо, встретившись со мною!В моей ладье готовьтесь переплытьК извечной тьме, и холоду, и зною.
88 А ты уйди, тебе нельзя тут быть,Живой душе, средь мертвых!" И добавил,Чтобы меня от прочих отстранить:
91 "Ты не туда свои шаги направил:Челнок полегче должен ты найти,Чтобы тебя он к пристани доставил".
94 А вождь ему: "Харон, гнев укроти.Того хотят – там, где исполнить властныТо, что хотят. И речи прекрати".
97 Недвижен стал шерстистый лик ужасныйУ лодочника сумрачной реки,Но вкруг очей змеился пламень красный.
100 Нагие души, слабы и легки,Вняв приговор, не знающий изъятья,Стуча зубами, бледны от тоски,
103 Выкрикивали господу проклятья,Хулили род людской, и день, и час,И край, и семя своего зачатья.
106 Потом, рыдая, двинулись заразК реке, чьи волны, в муках безутешных,Увидят все, в ком божий страх угас.
109 А бес Харон сзывает стаю грешных,Вращая взор, как уголья в золе,И гонит их и бьет веслом неспешных.
112 Как листья сыплются в осенней мгле,За строем строй, и ясень оголенныйСвои одежды видит на земле, -
115 Так сев Адама, на беду рожденный,Кидался вниз, один, – за ним другой,Подобно птице, в сети приманенной.
118 И вот плывут над темной глубиной;Но не успели кончить переправы,Как новый сонм собрался над рекой.
121 "Мой сын, – сказал учитель величавый,Все те, кто умер, бога прогневив,Спешат сюда, все страны и державы;
124 И минуть реку всякий тороплив,Так утесненный правосудьем бога,Что самый страх преображен в призыв.
127 Для добрых душ другая есть дорога;И ты поймешь, что разумел Харон,Когда с тобою говорил так строго".
130 Чуть он умолк, простор со всех сторонСотрясся так, что, в страхе вспоминая,Я и поныне потом орошен.
133 Дохнула ветром глубина земная,Пустыня скорби вспыхнула кругом,Багровым блеском чувства ослепляя;
136 И я упал, как тот, кто схвачен сном.
вернутьсяПЕСНЬ ТРЕТЬЯ
Врата Ада. – Ничтожные – Ахерон. – Челн Харона
1-9. Надпись на вратах Ада. По христианской мифологии, ад сотворен триединым божеством: отцом (высшей силой), сыном (полнотой всезнанья) и святым духом (первою любовью), чтобы служить местом казни для падшего Люцифера (А., XXXIV, 121-126). Он создан раньше всего преходящего. Древней его – лишь вечные созданья (небо, земля и ангелы), и он будет существовать вечно.
Данте изображает Ад как подземную воронкообразную пропасть, которая, сужаясь, достигает центра земного шара. Ее склоны опоясаны концентрическими уступами, «кругами» Ада.
37. И с ними ангелов дурная стая – которая, когда восстал Люцифер, не примкнула ни к нему, ни к богу.
42. Иначе возгордилась бы вина. – Грешники, казнимые в глубинах Ада, возгордились бы своим злодейством, видя рядом с собой этих ничтожных.
59-60. Кто от великой доли отрекся в малодушии своем – папа Целестин V, который был избран в 1294 г., семидесяти девяти лет от роду, и через пять месяцев, тяготясь своим саном, сложил его с себя.
77 Ахерон. – Реки античной преисподней протекают и в Дантовом Аду. В сущности, это один поток, образованный слезами Критского Старца и проникающий в недра земли (А., XIV, 94-142) Сначала он является как Ахерон (греч. – река скорби) и опоясывает первый круг Ада. Затем, стекая вниз, он образует болото Стикса (греч – ненавистный), иначе – Стигийское болото, в котором казнятся гневные (А , VII, 100-116) и которое омывает стены города Дита, окаймляющие пропасть нижнего Ада (А., VIII, 67-75). Еще ниже он становится Флегетоном (греч. – жгучий), кольцеобразной рекой кипящей крови, в которую погружены насильники против ближнего (А , XII, 46-54) Потом, в виде кровавого ручья, продолжающего называться Флегетоном (А., XIV, 134 и прим ), он пересекает лес самоубийц и пустыню, где падает огненный дождь (А., XIV, 76-90, XV, 1-12). Отсюда шумным водопадом он свергается вглубь (А., XVI, 1-3; 94-105), чтобы в центре земли превратиться в ледяное озеро Коцит (греч. – плач) (XIV, 119; XXXI, 123; XXXII, 22-30; XXXIV, 52). Лету (греч. – забвение) Данте помещает в Земном Раю (А., XIV, 136-138), откуда ее воды также стекают к центру земли (А., XXXIV, 127-132; Ч , I, 41), унося с собою память о грехах; к ней он добавляет Эвною (Ч., XXVIII, 121-133; XXXIII, 112-114).
83. Старик – Харон, перевозчик душ античной преисподней (Эн., VI, 295-330). В Дантовом Аду он превратился в беса (ст. 109)
92. Челнок полегче должен ты найти. – Харон, зная, что Данте не осужден на адские муки, считает, что ему подобает место в том легком челне, в котором ангел перевозит души к подножию Чистилища (Ч., II, 13-51).