Выбрать главу
37 И он: "Мой сын, кто из казнимых с намиПомедлит миг, потом лежит сто лет,Не шевелясь, бичуемый огнями.
40 Ступай вперед; я – низом, вам вослед;Потом вернусь к дружине, вопиющейО вечности своих великих бед".
43 Я не посмел идти равниной жгущейБок о бок с ним; но головой поник,Как человек, почтительно идущий.
46 Он начал: "Что за рок тебя подвигСпуститься раньше смерти в царство это?И кто, скажи мне, этот проводник?"
49 "Там, наверху, – я молвил, – в мире света,В долине заблудился я одной,Не завершив мои земные лета.
52 Вчера лишь утром к ней я стал спиной,Но отступил; тогда его я встретил,И вот он здесь ведет меня домой".
55 "Звезде твоей доверься, – он ответил, -И в пристань славы вступит твой челнок,Коль в милой жизни верно я приметил.
58 И если б я не умер в ранний срок,То, видя путь твой, небесам угодный,В твоих делах тебе бы я помог.
61 Но этот злой народ неблагородный,Пришедший древле с Фьезольских высотИ до сих пор горе и камню сродный,
64 За все добро врагом тебя сочтет:Среди худой рябины не присталоСмоковнице растить свой нежный плод.
67 Слепыми их прозвали изначала;Завистливый, надменный, жадный люд;Общенье с ним тебя бы запятнало.
70 В обоих станах, увидав твой труд,Тебя взалкают; только по-пустому,И клювы их травы не защипнут.
73 Пусть фьезольские твари, как солому,Пожрут себя, не трогая росток,Коль в их навозе место есть такому,
76 Который семя чистое сберегТех римлян, что когда-то основалисьВ гнездилище неправды и тревог".
79 "Когда бы все мои мольбы свершались, -Ответил я, – ваш день бы не угас,И вы с людьми еще бы не расстались.
82 Во мне живет, и горек мне сейчас,Ваш отчий образ, милый и сердечный,Того, кто наставлял меня не раз,
85 Как человек восходит к жизни вечной;И долг пред вами я, в свою чреду,Отмечу словом в жизни быстротечной.
88 Я вашу речь запечатлел и жду,Чтоб с ней другие записи сличилаТа, кто умеет, если к ней взойду.
91 Но только знайте: лишь бы не корилаМне душу совесть, я в сужденный мигГотов на все, что предрекли светила.
94 К таким посулам я уже привык;Так пусть Фортуна колесом вращает,Как ей угодно, и киркой – мужик!"
97 Тут мой учитель на меня взираетЧрез правое плечо и говорит:«Разумно слышит тот, кто примечает».
100 Меж тем и сэр Брунетто не молчитНа мой вопрос, кто из его собратийОсобенно высок и знаменит.
103 Он молвил так: "Иных отметить кстати;Об остальных похвально умолчать,Да и не счесть такой обильной рати.
106 То люди церкви, лучшая их знать,Ученые, известные всем странам;Единая пятнает их печать.
109 В том скорбном сонме – вместе с ПрисцианомАккурсиев Франциск; и я готовСказать, коль хочешь, и о том поганом,
112 Который послан был рабом рабовОт Арно к Баккильоне, где и скинулПлотской, к дурному влекшийся, покров.
115 Еще других я назвал бы; но минулНедолгий срок беседы и пути:Песок, я вижу, новой пылью хлынул;
118 От этих встречных должен я уйти,Храни мой Клад, я в нем живым остался;Прошу тебя лишь это соблюсти".
121 Он обернулся и бегом помчался,Как те, кто под Вероною бежитК зеленому сукну, причем казался
124 Тем, чья победа, а не тем, чей стыд.

ПЕСНЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ Комментарии

1 Уже вблизи я слышал гул тяжелыйВоды, спадавшей в следующий круг,Как если бы гудели в ульях пчелы, -
4 Когда три тени отделились вдруг,Метнувшись к нам, от шедшей вдоль потокаТолпы, гонимой ливнем жгучих мук.
7 Спеша, они взывали издалека:"Постой! Мы по одежде признаем,Что ты пришел из города порока!"
10 О, сколько язв, изглоданных огнем,Являл очам их облик несчастливый!Мне больно даже вспоминать о нем.
вернуться

ПЕСНЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ

Круг седьмой – Третий пояс (продолжение) – Насильники над естеством (содомиты)

4-6. Когда три тени отделились вдруг... – Эта новая толпа, судя по трем отделившимся от нее теням, состоит из людей военных и государственных деятелей.

19-20. Былое возобновили пенье – то есть стоны боли.

21. Они кольцом забегали – потому что им воспрещено останавливаться (А., XV, 37-39).

37. Гвальдрада – дочь Беллинчоне Берти деи Равиньяни (Р., XV, 112), жена графа Гвидо Старого, родоначальника графов Гвиди (умершего в 1213 т.), которая вошла в предание как образец древнефлорентийской добродетели и чистоты нравов.

38-45. Гвидо Гверра, граф Гвиди, Теггьяйо Альдобранди дельи Адимари и беседующий с Данте Якопо Рустикуччи – флорентийские гвельфы, прославившие себя в середине XIII в. О судьбе двух последних Данте осведомлялся у Чакко (А., VI, 79-84).

63. К средоточью – то есть к центру земли.

70-72. Гульельмо Борсиере, недавно принесший старым воинам «нерадостный рассказ» об их отечестве, – флорентиец, пользовавшийся большим влиянием во многих знатных домах Италии.

94-101. Как та рука... – река Монтоне. На пространстве от горы Монте-Везо (Монвизо) в Пьемонте, где берет начало По, к востоку (в сторону рассвета) это первая из рек, стекающих с Апеннинского хребта, которая ведут «свой ход», то есть впадает не в По, а прямо в Адриатическое море. Возле монастыря и селения Сан-Бенедетто Горного она образует водопад.

102. Где тысяча вместилась бы вполне. – Одно из старых толкований гласит: «Этот богатый монастырь мог бы вместить тысячу монахов или бедных, но его доходами пользуется немногочисленная братия».

106-114. Веревка. – Одни из старых комментаторов видят в ней эмблему коварства, при помощи которого Данте в былое время думал «поймать рысь», то есть обольщать женщин (рысь – сладострастие; А., I, 32). Другие, наоборот, – эмблему воздержания, которым он хотел «поймать рысь», то есть одолеть сладострастие.

128. Моей Комедии. – Называя свою поэму комедией (здесь и А., XXI, 2), Дате пользуется средневековой терминологией: комедия, как он поясняет в письме к Кангранде, – всякое поэтическое произведение среднего стиля с устрашающим началом и благополучным концом, написанное на народном языке; трагедия-всякое поэтическое произведение высокого стиля с восхищающим и спокойным началом и ужасным концом. Поэтому у Данте Вергилий называет свою «Энеиду» трагедией (А., XX, 113). Наименование «Божественная» было придано Дантовой Комедии уже впоследствии, как дань восхищения.